Нейтан вздохнул так тяжело, словно надеялся выдохнуть всю вину, что ощущал перед ней, хотя и знал, что даже если избавится от всего кислорода в легких и задохнется насмерть, то мерзкое чувство никуда не денется.

Она сидела, прижав простыню к груди, и не могла встать и уйти. Не могла, пока ощущала его взгляд на своей спине, его дыхание, жаркими волнами колышущее воздух, его запах, витающий во всей квартире.

– Где ты был все это время? – обида комом стояла в горле, но Изабель не собиралась больше рыдать при нем. – Как мог позволить мне верить в твою смерть больше года?

Более пятнадцати месяцев назад

Дверь в камеру с металлическим лязгом отворилась, и заключенный, проигнорировав привычные оскорбления надзирателя, пока тот освобождал его из наручников, прошел внутрь тесного помещения, вонявшего сыростью и чем-то еще. Из-за усталости он сразу поплелся к койке, не обращая внимания на сокамерника.

– Как спалось в карцере, Дивер? – услышал он насмешливый голос и вдруг замер.

– Ты еще кто такой? – недовольно бросил Нейтан и с подозрением глянул на прислонившегося к стене невысокого лысого незнакомца. Тюремная форма висела на его худощавом теле как-то нелепо, но новенький держался на удивление уверенно. Заметив, что вещи его прежнего сокамерника пропали, Дивер повысил тон: – Не понял, где Сопля?

Он даже не помнил, как по-настоящему звали бывшего сокамерника. В первый же день, когда того подселили, Нейтан дал ему прозвище из-за того, что парень не переставал шмыгать носом.

– У меня к тебе вопрос поинтереснее, Дивер. Что ты готов отдать за то, чтобы уничтожить «воронов»?