Так все и продолжалось. Работа, беседы с Чемберсом, курьеры, приносящие подарки. Каждый вторник – встречи в парке. Я не могла думать ни о чем, кроме этого. Чувствовала себя в тисках. Словно мне перекрыли воздух. При каждой встрече он старался найти повод участить их, предлагал провести время где-то вне парка, съездить вместе на уик-энд. И написывал, написывал, написывал в чате и в мессенджерах… бесконечно. Очень навязчиво. Будь он даже самым приятным человеком в мире, это было слишком, понимаешь? Его давление… Оно ощущалось во всем. Чемберс навязывал свое мнение. О том, как мне жить, где жить, кем работать, чего желать, чего стыдиться, как вести себя, как мыслить, как чувствовать. И преподносил это так… словно добродетель. Словно он желал мне добра, что бы это ни значило в его больной голове. Ему не было интересно, чего хотела я и в чем я видела добродетель. Чемберс считал, что существовало лишь его мнение.

Боже, Ви, я ведь ему доверилась. Не знаю, чем я думала, но… поначалу он заставил меня почувствовать себя в безопасности. Впервые за многие годы. Я почувствовала надежность, крепкое плечо друга, и доверилась… Рассказала о том, что произошло со мной много лет назад на той вечеринке в академии. О самом отвратительном насилии. О самом ужасном, что сломало меня навсегда. Я ненавижу себя за это. Ненавижу, что доверила этому злому человеку такое. И тем самым собственноручно отдала ему власть над собой. Он знал мою боль, знал мои раны и знал, как искусно давить на них, чтобы обезоружить, подчинить, заставить меня беспомощно истекать кровью. А я не могла сопротивляться. Снова. Снова это ощущение, словно ты не можешь пошевелиться, словно не дышишь и просто не живешь.

Но это должно было закончиться. Рано или поздно. Так не могло продолжаться. Он захотел бы все больше и больше. Такие, как Чемберс, жаждут власти и жаждут доказать ее самим себе. Как видишь, он не успокоился, пока не получил полный контроль надо мной.

Когда я узнала, что беременна, то была в шоке. Нет, черт, я была в настоящем ужасе. Я была не готова и не понимала, как это могло произойти, ведь я всегда осторожна. Точно знала, что ребенок от Морона, но мы с ним расстались, и мне было совершенно плевать на него. Мне ничего не нужно от этого человека, и я не стала ему рассказывать.

Я решила оставить малыша. Не знаю почему. Это просто безумие в моей ситуации. Я давно потеряла веру в то, что смогу быть матерью. Для меня это что-то такое… святое. Чего я не достойна после всей грязи в своей жизни. Но это случилось. Словно чудо. Малыш появился, и я решила, что так и должно быть. Почувствовала, словно во мне появилась надежда и силы начать все заново. Может, это были просто гормоны, но я поняла, что должна дать себе шанс. Теперь мне было ради кого жить. Не ради себя, а ради ребенка. Я правда хотела его, Ви… Хотела стать мамой и дать кому-то шанс на лучшую жизнь, оберегать от всего плохого. У меня не было плана, но впервые в жизни появилась чертова вера, что у меня получится.