– Свитера Карана очень ценны, – сказал Яшар Чакил, нежно улыбаясь и глядя на свитер, который был на мне. – Когда госпожа Гюльсерен стирает их, Каран делает ей тысячу предупреждений. Хотя для него все ценно. Поскольку потерял важное в раннем возрасте, теперь ценит все, что у него есть.

Я чувствовала, что не могу глотать.

– Понимаю.

– Тебя он тоже будет очень ценить.

Мы оба молчали. Другая Мерве опустила плечи. Яшар Чакил широко улыбнулся, коснулся моего плеча и ласково произнес:

– Я сказал это не для того, чтобы тебя расстроить. То, о чем мы говорили вчера…

– Только между нами, – закончила я за него. – Я не сказала Карану ни слова. Клянусь.

– Спасибо, внучка, – сказал старик, одарив меня искренней улыбкой. – А теперь давайте вместе вкусно позавтракаем.

Хотелось сказать, что это не очень хорошая идея и мне пора идти, но я не смогла отказаться и встала с кровати. Когда мы с дядей Яшаром вышли из комнаты, на мне все еще был свитер и спортивные штаны Карана. Я нашла раковину и, умывшись, спустилась вниз. Госпожа Гюльсерен готовила стол для завтрака. Когда она увидела меня рядом с дядей Яшаром, на мгновение замерла, и ее взгляд быстро прошелся по одежде, которая была на мне. Это внимание встревожило меня, брови автоматически сдвинулись к переносице. Она смотрела на нас так, словно думала, что мы сделали с Караном что-то плохое вчера вечером. По-своему, возможно, она была права, думая так. Я спустилась из комнаты мужчины в его одежде и провела всю ночь в этом доме, это правда, но, по крайней мере, женщина могла бы держать свои мысли при себе. В конце концов, не каждая пара, спавшая в одной постели, занималась любовью.

Свитер был настолько большим, что я утопала в нем. Мы заняли свои места за столом для завтрака. Дядя Яшар сидел во главе, и, пока госпожа Гюльсерен наливала чай в белую чашку, слегка поднял руку и сказал с улыбкой:

– Хватит, дорогая Гюльсерен. Спасибо, дочка.

Яшар Чакил был человеком, чьей добротой, состраданием и многими другими вещами я восхищалась.

Вошел Каран. На нем была черная рубашка с расстегнутыми первыми двумя пуговицами и закатанными рукавами и черные джинсы. Его вены сильно выделялись и украшали руки, как молнии, от которых сияло небо. Он сел на стул прямо напротив меня, и мы встретились глазами, когда мужчина поднял кофейную кружку, которую госпожа Гюльсерен поставила перед ним. Каран держал ее так несколько секунд, не отрывая от меня глаз. В его взгляде было что-то новое. Он отпил кофе, все так же не сводя с меня глаз.

Каран смотрел на меня совсем не как обычно.