Я даже не догадывалась. Я, черт возьми, даже не догадывалась.

Я ее сестра, и я подвела ее. Я не замечала никаких знаков. Клементина всегда была тихим, капризным ребенком, и мы беспощадно дразнили ее за это. Она была застенчивой, неуверенной в себе, отчужденной – Клем всегда была белой вороной в нашем маленьком кругу друзей.

Причина в этом? Как долго моей сестры домогались прямо у нас под носом?

Оливер стоял позади меня, неуверенный, как помочь, но его рука нежно гладила меня по спине. Горячие слезы потекли по моему лицу, голова закружилась, внутренности разрывались на части.

– Сидни… Мне жаль. Я не помню, чтобы рисовал это, – сказал мне Оливер после того, как меня вывернуло в мусорное ведро. И когда я подняла на него взгляд, то увидела, что его собственная вина отражается во мне. Чувство ответственности. Он цеплялся за эту правду, выплескивая единственным возможным для него способом.

А потом он забыл.

Все исчезло – защитный механизм, подавленные воспоминания в сочетании с многолетними психологическими травмами, ложью и посттравматическим стрессовым расстройством. У жертв с ПТСР встречается потеря памяти, к тому же Оливер стал свидетелем травмирующего события еще до похищения.

В этом есть смысл.

Рассеянная и сломленная, я сделала все возможное, чтобы избавить его от угрызений совести. Я обхватила его лицо ладонями и поцеловала в лоб, нежно прошептав:

– Мне жаль, что я должна идти, но выслушай меня, – взмолилась я. – Не возлагай на себя ответственность за это. Тот, кто несет ответственность, черт возьми, заплатит сполна, я обещаю.