Его последние слова.

Его предсмертное благословение.

В груди все сжимается при воспоминании, и я с болью втягиваю воздух, кивая.

– Знаешь, я бы хотел сказать тебе, что это всего лишь мимолетное увлечение: что-то нездоровое и временное… жажда, которую хочется утолить, – говорю я тихим хриплым голосом. – Это превратило бы меня в извращенного психа? Возможно. Но, по крайней мере, это не причинило бы и половины той боли, которую я испытываю сейчас, будучи безнадежно влюбленным в нее, не видящим будущего ни с кем, кроме нее… не имея возможности жить нормальной, здоровой жизнью свободного мужчины, потому что я уже принадлежу той, к которой не могу даже прикоснуться.

У меня ком в горле от нахлынувших эмоций.

Когда я бросаю взгляд на Кипа, он смотрит на меня. Он сводит брови, его челюсть напряжена от понимания этих чувств. Мои слова повисают в воздухе: они звучат громче, чем бессмысленная болтовня и плейлист семидесятых, заполняющий окружающее пространство.

– Мое настоящее имя не Кип, – наконец говорит он.

Я приподнимаю брови в удивлении, не ожидая такого ответа.

– Что?

– Лэнс. Лэнс Киптон. – Он смотрит в сторону, уставившись на траву под нашими босыми ногами. – Прежде чем стать копом, я работал менеджером по ментальному здоровью. Я часто выезжал на вызовы, посещал различные психиатрические отделения, наркологические клиники, оказывал помощь на дому. Была больница, которую я часто посещал… и в этой больнице была женщина. Медсестра. – Он улыбается с непривычной нежностью. – Ее звали Эллоин – красивое имя, да?

Я складываю руки на коленях, слегка кивая ему.

– В любом случае… она называла меня Кип. Этого прозвища я стал жаждать почти так же сильно, как я жаждал посещений той больницы. Она была красива, конечно. Черные, как уголь, волосы и бледно-зеленые глаза. В ней была какая-то нежность, мягкость… от нее исходила такая аура, что ее так и хотелось беречь и защищать. Пациентов и персонал тянуло к ней… да и меня тоже.

– Ты… влюбился в нее? – делаю я вывод, замечая нотки страдания в его голосе.

Он кивает.

– Влюбился. С легкостью. Без усилий, – говорит он. – К сожалению, все после этого пошло не так. Она была замужем.

– Черт.

– Ага, – бормочет Кип, проводя языком по зубам. – Он был абьюзивным сукиным сыном, поэтому я чувствовал, словно это дает мне некое разрешение вступить в отношения с женщиной, которая не была моей. Женщиной, которой я не мог обладать. Она была недоступной… запретной.