– Извини, Брант… это я виновата. Я принесла маленькие бутылочки с ликером. Думала, что мы просто немного расслабимся, но Джун выпила две, и теперь она пьяная…

– Господи, – бормочу я, проводя ладонями по лицу. – Кип надерет мне задницу.

Друзья Кипа сочувственно мне улыбаются, а затем, проскользнув мимо нас, уходят прочь по лестнице. Селеста сжимает ладони.

– Мне очень жаль. Я соберу наши вещи, и мы можем идти.

Джун надувает губы:

– Я не хочу уходить. Мне весело. – Она бросается к Селесте, упрашивая: – Давай останемся еще немного. Я хочу поплавать.

– Селеста, оставишь нас на минутку? – перебиваю я.

Она смотрит на меня, теребя косичку, а после кивает, словно извиняясь:

– Конечно. Я подожду снаружи.

– Спасибо.

Когда она поднимается по лестнице и оставляет нас одних, я жду, пока Джун повернется ко мне лицом. Я расстроен тем, что она пила, тогда как Джун вообще почти не пьет, да еще в доме копа. Но больше я расстроен тем, что она только что терлась с незнакомцем вдвое старше ее.

Расстроен или ревную?

Я игнорирую внутренний голос, жужжащий мне на ухо, и смотрю, как она неуклюже поворачивается, опираясь на подлокотник дивана. Взгляд устремляется в мою сторону, пухлые губы приоткрываются, когда она произносит:

– Это был сущий ад – жить с тобой эту неделю. Даже несмотря на то что мы почти не видели друг друга… – Она вздыхает, делая шаг вперед. – Это был ад.

Я стискиваю пальцы в напряжении:

– Почему?

– Ты знаешь почему, Брант.

Конечно, знаю почему. Это почти как если бы я взял к себе двух соседей по квартире в прошлую субботу: Джун и почти осязаемое сексуальное напряжение, которое поселилось вместе с ней.

Глупая это была идея.