– Я не могу, Джунбаг. Ты знаешь, что не могу. – Брант перебирает пальцами мои распущенные волосы и целует меня в макушку; его начинает бить дрожь. – Тебе это нужно. Ты прожила всю свою жизнь в моей тени, и пришло время тебе найти свое место в мире.

Он прав.

Я ненавижу это, но он прав.

Мы стали созависимыми. Мы привязаны друг к другу. И пока я не научусь жить без него, я никогда не смогу жить с ним в здоровых отношениях.

Всхлипывая, я бормочу:

– Что, если мое место с тобой?..

– Тогда я здесь. Я буду ждать.

Я задыхаюсь, прижимаясь щекой к его груди:

– Правда?

– Конечно, правда.

Я не могу перестать плакать. Хотя в глубине души я знаю, что должна это сделать, – это самое трудное решение, которое мне когда-либо приходилось принимать. Я хочу доказать своим родителям, что это не временная потеря разума или маленькое грязное последствие нашей тесной связи. И проблема в том, что я смогу сделать это только сквозь время и пространство.

Это решение касается не только танцев.

От него зависит наше будущее.

Глядя на него припухшими, заплаканными глазами, я поднимаюсь и сжимаю его лицо в ладонях.

– Я знаю, что нас будут разделять целые мили, но… – Мои губы и руки дрожат. – Ты все тот же Брант… а я все та же Джун.

Он закрывает глаза и произносит срывающимся голосом:

– Так и есть.

Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его.

– Ты сказал мне однажды в канун Рождества, что иногда плачешь из-за сильной любви, – шепчу я, нежно целуя маленькую родинку на его нижней губе. – Тогда я этого не поняла. Я даже не хотела понимать. – Я снова целую его – на этот раз долго, растягивая удовольствие и момент. – Но я бы не променяла это ни на что в мире, Брант. Любовь к тебе стоит каждой пролитой слезинки.

Он прижимается лбом к моему лбу, и с его губ срывается мучительный стон.