– Ты не в порядке. Ты отключилась на моих глазах, говорила всякую странную чушь – слова, которые даже не сочетались друг с другом, – а потом рухнула на пол. Ничего не в порядке.
Слепящая боль пронзает мой череп. Что? Что происходит? Мои мигрени, даже самые страшные, никогда не были такими. Нижняя губа дрожит, а глаза жгут слезы. О боже. О боже мой. Тошнота заставляет мой желудок бурлить, и я откатываюсь от Сойера, так как боюсь, что меня вырвет на него.
– Вероника, что случилось? – страх сочится из голоса Сойера. – Скажи мне, что случилось.
Острая боль снова пронзает мой мозг, и я сгибаюсь пополам на кровати. Не могу говорить, не могу думать, я могу только держаться за живот и дышать. В голове пульсирует так сильно, так громко, что кажется, будто сердце бьется в ушах.
– Вероника! – он кричит.
– С… позвони… Н-н-назарету, – воздух вырывается из меня с еще одним ударом агонии, – М-м-м… мигрень. – Мой телефон. Ему нужен мой сотовый. Я тянусь к карману, пытаюсь вытащить его, но он падает из моей руки. – Пожалуйста, п-п-позвони.
– Хорошо, – говорит Сойер, стоя рядом со мной, – я уже звоню.
Сойер
Сойер
Я запихиваю в рюкзак выбранные Люси куклы и кукольную одежду. Мой мобильник прижат к уху, и, как это уже было раньше, я звоню, не переставая. Когда меня снова перенаправляют на мамину голосовую почту, я тихо ругаюсь… Сильвия сказала, что ее мама сегодня вечером дома, и она не слышала, чтобы у них были какие-то планы. Где, черт побери, мама?
– Мама говорит, это слово нельзя произносить. – Люси сидит на кровати с куклой на коленях.
– Она совершенно права. Я не должен был говорить его. Это не то слово, которое кто-то должен использовать. А что еще ты хочешь взять? – Я сказал Сильвии, что мне нужна помощь с Люси, и она уже едет за моей сестрой и присмотрит за ней, пока мама не вернется домой оттуда, куда она убежала, не сказав мне.
– С Ви все в порядке? – спрашивает Люси.