Выражение ее лица прояснилось, и она широко улыбнулась.

– Оз здесь? Правда?

– Да.

– О боже, я так рада это слышать. Мы по нему очень скучали.

Меня захлестнула гордость, и я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ. Даже сияю. Потому что она явно взволнована, а Люсьен – мой мужчина.

Женщина протянула руку.

– Я Мэй Чан. Дрексел Харрис – мой муж.

Мы пожали друг другу руки, и тут до меня дошло.

– Не та ли Мэй Чан, которая владеет сетью магазинов «Дейзи Чейн»?

– Та самая.

Я несколько раз делала покупки в одном из ее магазинов винтажной одежды, но саму ее видела только издалека.

– Мне нравится ваш магазин. У вас самая лучшая одежда.

Мэй взглянула на мое винтажное платье сороковых годов, трапециевидной формы, из темно-синего льна, с маленькими вышитыми темно-бордовыми бабочками на лифе, и ухмыльнулась.

– Это из «Дейзи Чейн», не так ли?

– Да.

– Еще один довольный клиент. Мое любимое зрелище.

Наш смех оборвался, когда началась программа. Свет погас, и на лед вышли хоккеисты, каждого из которых сопровождал ребенок на коньках. Это выглядело так чертовски мило, и я поймала себя на том, что хлопаю в ладоши и широко улыбаюсь. Игроков объявляли в алфавитном порядке. Когда они приблизились к имени Люсьена, мои внутренности сжались в предвкушении.

В тот момент, когда Люсьен скользнул на лед, держа за руку маленькую девочку с темным хвостиком и лучезарной улыбкой, стадион взорвался одобрительными возгласами. По моей коже побежали мурашки.

Он и правда походил на человека-гору в полном снаряжении, огромного и вечного. Он улыбался натянуто – такой улыбкой он одарил меня перед тем, как мы расстались. Но он продолжал махать, а толпа продолжала кричать и подбадривать, и настоящая улыбка вырвалась на свободу – мимолетная и застенчивая, – и мои глаза обожгло от непролитых слез.

– Он хорошо выглядит, – заметила Мэй.