– Милая, ты слышала Мами́ – это такое же твое место, как и мое.

– Да, но ты живешь здесь уже некоторое время. Я не хочу наступать тебе на пятки.

– Ты спрашиваешь меня? – Сэл слабо рассмеялся. – Потому что я все пытаюсь ущипнуть себя.

– Позволь помочь. – Люсьен сделал вид, будто хочет ущипнуть Сэла, но тот сразу же отмахнулся от него. Люсьен усмехнулся, но смех быстро утих, и он поерзал на месте. – Дело в том, что я на некоторое время уеду из Роузмонта.

– Оу? – Амалия бросила в мою сторону понимающий взгляд, словно ожидала этого. Мне захотелось заползти под стол. Она ошибалась в своих суждениях. – Рассказывай, Титу́.

Люсьен откашлялся, сделал глоток чая со льдом, затем снова откашлялся.

– «Кэпс» попросили меня зайти и посмотреть, смогу ли я снова играть за них.

За столом будто взорвалась бомба.

– Ты что, мать твою, с ума сошел?

– Люк, нет!

– Madre de dios![84]

– Non! Non, non, non! – Каждое «нет» сопровождалось стуком ладони по столу. Слезы навернулись на глаза Амалии. – Ты не можешь так поступить, Титу́. Не можешь.

Люсьен вздернул подбородок в своей упрямой, решительной манере.

– Могу, Мами́.

Ее глаза вспыхнули.

– Можешь не значит должен.

– Ничто не высечено на камне. Они хотят посмотреть, как я справляюсь, а я смогу понять, как чувствую себя на льду.

– Ты обещал мне, Люсьен. – Ее голос дрогнул при упоминании его имени, и она отвела взгляд.

– Знаю. – Челюсть Люка задвигалась. – Но я должен сделать это для себя. Ни для тебя, ни для кого-либо другого.

Я съежилась, когда они обратили на меня свои возмущенные взгляды.