— За разведёнкой, наверное, проще ухаживать. — Задумчиво поджимаю губы, чем дезориентирую Стаса. — Жена — более сложный уровень, требующий изобретательности и незаурядной смекалки. — Игнорирую хитрые искры, появившиеся в его взгляде. — Я не хочу никаких игр. Можно фальшиво освежить потрёпанную бумажку свидетельства о браке, но она не станет для нас чистым листом, потому что мы будем теми же.

— Нет, — с категоричной уверенностью обрубает Стас.

В его глазах полыхает пламя, которое, казалось, потухло под грузом чувства вины и безысходности. Но оно живо и высекает такие же живые всполохи во мне. Стас наклоняется, и я вижу отражение этого огня в собственных глазах, отчего его загораются ещё ярче.

— Мы оба в чём-то изменились, Ал, но в то же время остались собой, сбросив шелуху, с которой пора распрощаться, но помнить о ней, чтобы не захламлять себя в будущем. Мы сейчас с тобой раскурочены до основания, до тех нас, которые настоящие. Давай дадим именно этим нам шанс.

Он протягивает мне руку ладонью вверх и ждёт.

Гляжу на неё, а сама хочу обнять Стаса, как не обнимала очень и очень давно.

Как человека, с которым я целая и та самая настоящая.

Как мужчину, без которого я могу жить, но жить с которым мне нравится больше.

Перевожу взгляд с ладони обратно на лицо Стаса. Смотрю ему в глаза. Он смотрит в ответ, не отступая.

— Похоже, я не только слабачка, но и самоубийца, которая так и не вытравила в себе твою женщину.

— Только сильный человек способен признаться в слабости. А ты сверхсильная, Ал. Уже одним тем, что спасаешь и не мараешь меня как отца перед детьми. Твоё великодушие значит гораздо больше прощения.

Стеклянный звон в груди посылают стенки песочных часов. Они застряли между рёбрами, придавленные переливчатой конусной кучкой мельчайших крупиц, и дребезжат, пытаясь перевернуться.

— «Настоящая любовь — не нужда, а выбор. Тебе нужна твоя жена или ты выбрал её?» — цитирую фрагмент из фильма, который мы неоднократно обсуждали со Стасом.

— «А вместе никак?» — безошибочно подхватывает он.

— «Нет, по-настоящему важно второе. В конце концов, так, выбор важнее нужды»[8].

Я не кончилась тогда в кабинете Стаса, потому что моя душа выбрала его раз и навсегда и, как бы не было больно, знала, что она остаётся связанной с его душой. Они держались друг за друга, не уступая шесть с половиной тысяч дней счастья одному несчастливому дню. И выстояли вопреки нам самим, пока мы собственными руками усердно всё портили.

Подаюсь вперёд и обнимаю Стаса за шею. Тесно-тесно прижимаюсь грудью к груди и щекой к щеке.