– Это мальчик, Ева! – торжествующе закричал Анджело. – Это мальчик!
В чужой земле, посреди разбомбленного города, на новой ветке появился первый зеленый лист. Новое солнце ознаменовало начало дня, в который столь многим не суждено было проснуться. Анджело, потрясенный и напуганный собственными эмоциями, положил малыша на усеянную потом грудь Евы и осторожно перерезал пуповину, связывающую мать и дитя. Ева чуть заметно улыбнулась; лицо ее было безмятежно, дыхание размеренно. Затем она спокойно укрыла малыша чистым полотенцем и блестящими глазами вгляделась в крохотные черты.
– Ну здравствуй, мой маленький Анджело Камилло Росселли-Бьянко.
Младенец тут же успокоился и с любопытством уставился на мать, заставив ее рассмеяться и расплакаться одновременно. А потом она начала петь – так тихо, что Анджело пришлось склонить голову и прислушаться. Этот был тот же рождественский гимн, который она напевала ровно год назад в кабине грузовика, сидя между Анджело и монсеньором О’Флаэрти.
Ты сошел во мрак со звезд Вечный наш Спаситель. В темноте пещеры мерз Светлый Искупитель. По земле босым ходил Нищий и раздетый. Что за цену заплатил За любовь ко мне Ты! небесное дитя, Горемыка сирый. Сделала любовь Тебя Самым бедным в мире…Анджело молча сцеловал слезы с ее щек и губ. Любовь не сделала их бедными. Любовь сделала их богачами. Прямо сейчас они были аристократами – король удачи и королева судьбы, баюкающие своего крохотного принца мира. Анджело до сих пор не знал, где была Ева все это время и как она оказалась в бельгийской Бастони посреди артобстрела, однако сейчас это не имело значения.
Он ее нашел. И ни один человек на земле или ангел на небе не смог бы убедить его, будто чудес не существует. В кои-то веки Господь не безмолвствовал.
Глава 26 Бастонь
Глава 26