Возвращаюсь, чтобы спрятаться в своём переулке, как ни в чём не бывало, чувствуя значительное облегчение. Смотрю на время на телефоне. Я недолго там был, минут десять.
Я вздыхаю и жду.
***
Прошло почти два часа, а она всё ещё не выходила. Я понимаю, семейный обед может занимать время, но меня это бесит. Меня бесит думать о том, что она там с ним и в окружении чужих людей. Меня бесит не знать, что там происходит и о чём они говорят.
Наконец дверь открывается, и они появляются на крыльце — она вместе с отцом.
Я наблюдаю, как они ещё несколько минут разговаривают и прощаются, и моё плохое настроение возвращается с новой силой. Я не свожу с них глаз, и замечаю, как этот придурок меняет поведение: в его отношении к Скайлар появляется жесткость, холод. Я сжимаю зубы.
Не знаю, что она ему сказала, но мне отрадно думать, что это задело его эго и вывело из себя.
Мои губы искривляются в насмешливой ухмылке, но она тает, когда я вижу, как этот ублюдок крепко хватает её за руку.
Всё тело напрягается.
Не смей её трогать, блядь.
Я делаю шаг вперёд, готовый вцепиться в него и выдать ему такую взбучку, что он запомнит на всю жизнь. Может, то, что я устроил в тот вечер, ему и не хватило — но я сдерживаюсь. Если сразу убью его, я испорчу всё.
Моей сестре полагается лучшее. Картеру — лучшее.
Они заслуживают той мести, которую я им обещал, а он... он получит то, что я ему припас.
Но Скайлар не заслуживает того, что с ней происходит. Она не должна страдать из-за него. Ей нужно добро, нежность, забота… Я не отец, но уверен — я бы не стал так обращаться с дочерью, если бы она пересекла океан ради встречи со мной. Это бесит; этот тип прогнил до мозга.
Когда она начинает корчиться от его захвата, я дергаюсь.
Чёрт.
Я клянусь отрезать ему пальцы за это и сунуть ему его же обрубок...
Когда он отпускает её, я всё равно не успокаиваюсь.