– Типа того. – Он ответил на ее улыбку.

– И ты самый младший?

– И самый избалованный, – произнес он, наклонившись ближе. – В том числе вниманием.

Кэтрин не могла не согласиться. Потому что энергия, которую излучал этот парень, была поистине особенной. Его улыбка и дружелюбие не были маской, как у многих, кого она встречала прежде, – они были естественны и шли изнутри. Из сердца, переполненного любовью. Только сейчас, оказавшись в этом доме, она поняла, откуда в нем ее столько. Столько, что всем вокруг хватает тепла и света. Еще и переливается через край.

– А твой отец?

– Год назад его не стало.

– Наверное, твоей маме очень тяжело? – спросила она, но парень лишь пожал плечами.

– Мои старшие уже обеспечили ее таким количеством внуков, что ей некогда об этом думать.

Надо же, прежде Кэт никогда не задумывалась о подобной ситуации в таком ключе.

– Кэтрин, mi querida, ты пришла.

Кэт обернулась:

– Сеньора Риверо!

Мама Хитклиффа заключила ее в объятия. Они с сыном были очень похожи. Такие же карие глаза, природный шарм и обаятельная улыбка, удивительно молодившая ее, хотя женщине было под шестьдесят.

– Проходите, все уже расселись!

Стол просто ломился. Кэтрин казалось, что она никогда не видела столько еды. Запеченная свинина и индейка, разноцветный рис, рулеты и тортильи, эмпанадас и тамале. Некоторые блюда она вообще видела впервые в жизни и сомневалась, что будет в состоянии попробовать хотя бы половину.

Теперь они с Хитклиффом сидели напротив друг друга. Она не знала, по какой причине их усадили именно так. Может, потому, что одна из его кузин (сестер? невесток? Кэт так и не поняла, кто это), стремящаяся ввести ее в курс дела, кто здесь кто, потянула ее за локоть? Или, может, потому, что существовали какие‑то традиции? Но факт оставался фактом: теперь он сидел по другую сторон стола.

Из коридора донеслось шуршание, за ним звук шагов, а потом в комнату вошли трое парней. Их темные вьющиеся волосы были припорошены снегом, а носы раскраснелись.

– Познакомься, – пропела женщина, сидящая рядом. Она указала на самого крупного. – Это Пабло, мой муж, а там Филипп и Дэни, старшие братья Хавьера.

– Все нормально? – спросил у них Хитклифф по‑испански, но Кэт поняла. Как бы ни был плох ее испанский, некоторые слова застряли в памяти (и да, она снова достала с полки словарь).

Парни кивнули, что‑то добавили, уже неразличимое, и она задалась вопросом, что именно.