Я, не привыкшая пока к этому обращению, поначалу остолбенела, а затем сказала:

– Ты Чэньсян? Выпрямись!

– Так и есть, – кивнула с улыбкой Чэньсян и тут же поклонилась Цяохуэй. – Вы, должно быть, барышня Цяохуэй? Покорной служанке Чэньсян понадобится ваш совет в случае, если она будет прислуживать госпоже недостаточно хорошо.

Цяохуэй не приняла ее поклон и тут же заставила ее выпрямиться. Помогая мне раздеться, она с улыбкой сказала:

– И где четырнадцатый господин нашел столь бойкую служанку? Улыбка такая сладкая, что того и гляди польется мед.

– Благодарю барышню за похвалу, – еще шире улыбнулась Чэньсян. – Господин отметил мой веселый нрав, потому и отправил прислуживать госпоже, чтобы та почаще улыбалась.

Не переставая говорить, она взяла корзинку и высыпала в бочку для купания цветы сирени.

– Это тоже повеление четырнадцатого господина? – с улыбкой поинтересовалась Цяохуэй.

– Верно, – ответила Чэньсян. – Господин сказал, что госпожа любит принимать ванну с лепестками всевозможных цветов, поэтому ваша покорная служанка приготовила немного.

Цяохуэй легонько подтолкнула меня, с нажимом произнеся:

– Госпожа все слышала?

– Зовите меня барышней, как раньше, – сказала я, поднявшись на ноги.

Расставив все необходимое вокруг бочки, Чэньсян сладко улыбнулась и сказала:

– Если понадобится что-нибудь еще, госпоже достаточно приказать: ваша покорная служанка будет ожидать снаружи.

С этими словами она поклонилась и, ведя остальных служанок, вышла.

– Она знает даже о том, что вы не любите, когда во время мытья рядом находится кто-то еще, – вздохнула Цяохуэй. – Ладно, я тоже пойду.

Она вышла, прикрыв за собой дверь.

Я долго с закрытыми глазами сидела в бочке, легонько поглаживая висящий на шее кулон в виде цветка магнолии. Через какое-то время все же спохватилась и торопливо закончила мытье, после чего велела Чэньсян принести еще горячей воды: Цяохуэй тоже нужно было вымыться. Цяохуэй с улыбкой отдала Чэньсян несколько распоряжений и ушла.

Присев на кровать, я неторопливо развернула узелок, который принесла Цяохуэй. Пара поношенных платьев, шкатулка с украшениями, стопка прописей и моток красного шелка с завернутой в него стрелой. Некоторое время я сидела и разглядывала эти вещи, а потом убрала их обратно и встала, собираясь найти место, куда смогу все это положить. Чэньсян поспешно открыла шкаф и, взяв у меня сверток, положила его туда.

Уже перед сном Цяохуэй, отправив Чэньсян отдыхать, присела на край постели и спросила: