– Вряд ли я смогу заснуть.

В голове одна мысль: найти Марчелло, поговорить с ним. Неужели я больше никогда не окажусь в его объятиях? Неужели никогда не увижу его самоуверенную улыбку, когда он меня раздевает, готовясь хорошенько трахнуть? Потерять Марчелло Косту… Наверное, теперь глаза мои всегда будут на мокром месте.

Ложусь в кровать, и София устраивается рядом. Кладет мою голову себе на колени, приговаривает – мол, все наладится. Я слышу, как они перешептываются с Антонио, и под их шепот засыпаю.

– Мира, вставай.

Я вскакиваю в кровати. Антонио стоит рядом, весь в черном.

– Провожу тебя, – говорит он. – Машина, должно быть, уже на месте. Тебя отвезут на аэродром, там ждет самолет отца. Аэродром не тот, где мы приземлились, когда приехали в академию. Отец решил выбрать другой – вдруг Коста устроят нам засаду. Наверняка догадались, что мы попытаемся выдернуть тебя отсюда и спрятать от Марчелло.

Упоминание его имени для меня – все равно что свист меча, отсекающего руку.

Я тупо киваю. Невозможно поверить, как изменилась моя жизнь за какие-то двенадцать часов…

– Как быть с вещами?

– На шмотки забей, – бурчит Антонио. – София все упакует и перешлет домой.

Оборачиваюсь к подруге, стоящей с заплаканным лицом. Мы заключаем друг друга в крепкие объятия и рыдаем. За спиной тяжко вздыхает Антонио.

Я отстраняюсь и вытираю мокрые щеки.

– Только попробуй меня забыть!

– Буду звонить тебе каждое воскресенье, – обещает София, и мы снова обнимаемся.

– Мира, нам пора, – напоминает брат и берет меня за руку.

Я безвольно бреду за ним, бросив прощальный взгляд на подружку, и выхожу в коридор.

Покинув общежитие, иду по территории кампуса, словно в тумане. Вокруг ни души – еще рано. Нас сопровождают два приятеля Антонио. Вряд ли о моем проступке кому-то известно – скорее всего, ни Коста, ни Ла Роса не хотят выносить сор из избы.

Мы молча продвигаемся по извилистой длинной дорожке, ведущей к воротам. Уже издалека вижу стоящий с той стороны внедорожник с затемненными стеклами. Охрана, видимо, предупреждена – при нашем приближении ворота медленно открываются, однако из сторожки никто не выходит.

Антонио останавливается на границе между «Сикуро» и внешним миром.