Может быть, его мать солгала, чтобы их разлучить? Значит, это было дело рук всей его семьи? Восемнадцать месяцев… Селия жила без отца долгие восемнадцать месяцев. А Томас оставался в неведении еще дольше. Аннализа сгорала на медленном огне. Если бы только Бог рассудил иначе…

Дверь хлопнула за спиной, вернув Аннализу в настоящее. Томас пересек веранду, спустился по лестнице и встал рядом с ней.

– Моя мама не посылала этого письма.

Аннализа взмахнула руками. Что же тогда, черт возьми, происходит!

Томас изучал ее лицо в поисках ответа.

– Она не лжет. Я не знаю, что происходит, но… она точно не лжет. И я тоже не лгу.

– Я знаю, – шепотом сказала Аннализа, шагнув навстречу и мечтая его обнять.

Томас зажмурился, явно мучаясь не меньше ее.

– Она сказала только, что Эмма упоминала, будто у тебя есть парень, а пару дней спустя ты оставила кольцо и записку возле нашего дома.

Аннализа начала что-то понимать.

– Парень? У меня не было никакого парня. Что имела в виду Эмма? Когда ты об этом узнал? Пока тебя не было дома?

Томас оживился сильнее, как будто они были в шаге от разгадки.

– Да, Эмма мне написала. Я тогда еще не вернулся на родину.

– Значит, вот почему ты перестал мне писать… – поняла Аннализа. И тут ее осенило: – Значит, это сделала Эмма? – почти неслышно произнесла она.

В животе заныло от одной этой мысли.

– Думаешь, она… – начал Томас.

– Написала письмо? – закончила Аннализа. – Да. Да, я так думаю.

Она покопалась в памяти и мысленно перечитала письмо. Вспомнила, как Эмма повесила трубку. С матерью Томаса она так никогда и не разговаривала.

– Кажется, она на это способна, – шагнув ближе, подтвердил Томас. – Сестра сказала, что видела тебя с каким-то парнем на игре «Спартанцев» против «Орлов», и это было вскоре после того, как ты оставила ту записку.

– С каким еще парнем? Ты имеешь в виду Нино?