– Послушай, мне кажется, мы друг друга не поняли.

Ну вот, теперь отступать некуда.

– Может быть, сядем? – предложила Аннализа и опустилась в кресло, понимая, что иначе у нее подогнутся ноги.

Томас сел рядом и повернулся к ней.

– Я ни с кем не встречался во Вьетнаме. Ты поэтому от меня ушла?

Не встречался? Он лжет? Аннализа столько лет не верила ему – теперь она не знала, что и думать. С горечью, которую хотела скрыть, она сказала:

– Я видела ее, Томас. Видела вас вместе. Вы были на фотографии. Не лги мне.

Он нахмурил лоб с таким видом, словно его несправедливо обвинили.

– Какая еще фотография? Я не лгу. Я не понимаю.

– Твоя мама прислала мне фотографию, на которой ты с Линх.

– Линх? – Казалось, он искренне растерялся. – Кто такая Линх? Ты о чем?

– Девушка, которую ты целовал на той фотографии, – объяснила Аннализа, начиная закипать. – Я могу понять, что во всем виновата война и что тебе приходилось туго, но только не лги. Не сейчас. Все давно уже кончено.

Томас передвинул кресло, чтобы сидеть к ней лицом, и подался вперед.

– Понятия не имею, о чем ты. Клянусь богом, у меня во Вьетнаме не было другой девушки. Тут какая-то ошибка.

Его серьезность подтачивала стену недоверия, которую выстроила Аннализа, но возводила новую стену, созданную из ее возмущения.

– Твоя мама написала, что ты собираешься привезти эту девушку домой. Я не понимаю, какой смысл скрывать от меня правду.

От гнева у него проступили жилы на шее.

– Это моя мама прислала тебе фотографию? Она у тебя осталась? – Аннализа видела, как он ломает голову в поисках объяснения. – Никакой девушки не было.

Господи, что же она наделала? Что-то не так – он не похож на виноватого.

– Нет. Я ее выбросила.