Итан мрачно кивнул.

– Честно говоря, узнать о Мартине что-нибудь хорошее было бы куда более удивительно, но, думаю, я предпочел бы прочитать это сам. Едва ли меня ждет эмоциональное потрясение, ведь я не был особенно привязан к кому-то из них. По сути, они чужие.

Эшлин усомнилась: одно дело – понимать, что твой прадедушка был тираном, другое – узнать, что он, вероятно, был замешан в убийстве своей жены.

– Уверены? Речь идет о довольно тревожных вещах.

– Да, уверен. Давайте есть. А потом я вам кое-что покажу.

* * *

Эшлин последовала за Итаном наверх, в кабинет, охваченная чувством предвкушения, как ребенок в рождественское утро. За едой она изо всех сил старалась не приставать к нему с вопросами о том, что он обнаружил, хотя сдержаться было нелегко. Они обсудили все тонкости переплетного дела и учебную программу, разработанную Итаном для курса, который он надеялся вести в следующем году. Теперь наконец ее терпение будет вознаграждено.

Когда они вошли, Итан включил свет.

– Извините за беспорядок. Думал, что управлюсь за пару часов, но меня кое-что отвлекло.

Эшлин стояла в центре комнаты, оглядывая хаос. Восемь коробок с разноцветными папками и офисными принадлежностями стояли полукругом, а рядом – несколько полупустых мешков для мусора.

– Вы не шутили, назвав своего отца барахольщиком.

Итан наклонился и подобрал что-то с ковра. Это было пресс-папье, прозрачный стеклянный шар с большой темно-синей каплей в центре. Он покатал шар на ладони.

– Отец придумывал самые разные оправдания, чтобы хранить ту или иную вещь. Неважно, что за вещь, причину он найдет. Маму это сводило с ума, но нам с вами это только на руку.

Он жестом подозвал ее к столу. Старая пишущая машинка все еще стояла на краю, на каретке лежал тот же чистый линованный лист, но смятые черновики исчезли. Обогнув стол, Итан открыл средний ящик и достал небольшую пачку бумаг.

– Нашел это в одной из коробок. В последней, как назло. Были перевязаны ленточкой.

– Что это?

– Письма, открытки, фотографии. От Мэриан моему отцу.

Он выдвинул для нее кресло. Эшлин села и с волнением приняла из его рук стопку корреспонденции. Конвертов, к сожалению, не было, а это означало отсутствие обратных адресов. Первой она взяла поздравительную открытку с набором клюшек для гольфа на лицевой стороне. «С днем рождения, племянник!», дата – 1956 год и короткая подпись: Мэриан. На обратной стороне была пара строк, написанных от руки. «Часто вспоминаю о тебе и Кэтрин. Дети здоровы. Передают вам привет».

Еще несколько открыток, в основном на день рождения, но одна, сине-серебряная, – на Хануку, с менорой на лицевой стороне. «Желаю Вам Мира и Света». На каждой имелась небольшая записка с сообщениями о благополучии детей, но ни в одной из них не было ничего примечательного.