– А потом? После войны? – Теперь он злится, и его голос набирает силу по мере того, как он осознает чудовищность моего проступка. – Дикки знал, как меня найти. Ты просила его переслать мне книгу, помнишь? Книгу, в которой, кстати, ни разу не упомянут мой сын.

Я киваю, смахивая слезы, ком в горле мешает мне говорить.

– В тот день, когда вы с Дикки собирались вместе обедать… Теперь мне ясно, почему ты сбежала, узнав, что я в ресторане. Вдобавок на протяжении почти двух десятилетий мое лицо красовалось практически в каждой витрине книжного магазина страны. Не уверяй меня, что не знала, как меня найти, Мэриан. У тебя было на это сорок три года. Ты могла легко это сделать, всего лишь сняв трубку с телефона.

Я готовилась к его гневу, но не к той пронзительной боли, которую слышу в его голосе, не к блеску слез в его глазах.

– Хеми…

Он резко отворачивается, шагает в другой конец комнаты, затем снова встает ко мне лицом.

– Ты настолько сильно меня ненавидела?

– Я никогда тебя не ненавидела. Хотела, пыталась, но…

– Ты скрыла от меня ребенка. Нашего сына! Как ты могла?

Вопрос, который он задал мне много лет назад на титульном листе «Сожалеющей Белль». Только теперь он означает нечто иное, нечто неизмеримо худшее.

– Ты разбил мне сердце, – отрывисто отвечаю я, понимая, что этого недостаточно, сознавая, что никогда не будет достаточно слов, чтобы это исправить. – Когда ты ушел, а затем эта статья появилась в «Ревью», я не могла поверить, что ты так со мной поступил.

– Я этого не делал.

– Тогда я этого не знала. Откуда мне было знать?

– Значит, ты сочла оправданным лишить меня моего ребенка. – Он проводит пальцами по волосам, жестом настолько знакомым, что у меня сдавливает грудь. – Господи, ему уже сорок два года. Взрослый мужчина. И я все это пропустил.

Гляжу на него сквозь слезы, не зная, что еще сказать.

– Мне очень жаль, Хеми. Мне невероятно жаль. С того момента, как Закари родился – каждое мгновение каждого дня на протяжении последних сорока двух лет, – я смотрела на него и видела твое лицо. Лицо мужчины, который обещал любить меня вечно, а затем, не сказав ни слова, исчез. Я уверяла себя, что человек, способный на такое… – Мой голос срывается, и я сдерживаю рыдания. – Я думала, что, узнав о сыне, ты вернулся бы, Хеми, но ненавидел бы меня за это. И в конце концов оставил бы нас обоих. Одно дело – оставить взрослую женщину. Другое – поступить так с ребенком. Я не могла допустить, чтобы подобное случилось с Закари.

– За кого ты меня принимала? За человека, способного бросить собственного ребенка?