И все же я не переставала вглядываться в лицо каждого немецкого солдата в поисках того единственного, кого хорошо знала. Конечно же, я его не находила. Возможно, мне стоило смириться с мыслью о том, что он пал в бою. Война оставалась войной. Люди умирали каждый день. Но я не могла, не хотела даже думать об этом. И мечтала навсегда остаться в своем прекрасном, благостном сне.

Поэтому я сосредоточилась на том, чтобы изводить немцев, как любил говаривать Арман, «комариными укусами»: мы перерезали телеграфные линии, сыпали песок в емкости с маслом, подменяли дорожные знаки, чтобы по ним невозможно было правильно сориентироваться и немецкие конвои с припасами блуждали по стране. Некоторые англичане считали подобную тактику подлой, но разве не подлым был Гитлер и его головорезы? Нет, учитывая обстоятельства, мы играли очень и очень честно.

– Осел упал с голубой лестницы, – сухо проговорил диктор одним теплым летним вечером, когда мы распивали бренди, сидя у радиоприемника.

– Наконец-то. – Арман встал и крепко поцеловал Дейдру.

Мы ждали этого сообщения – оно подтверждало, что следующей ночью запрошенные нами припасы будут доставлены в условленное место и мы снабдим новых членов Сопротивления гранатами, детонаторами и пистолетами. После начала вторжения к нам с каждым днем присоединялось все больше людей.

– Симона, бегом к тайнику – передай маки сообщение, – скомандовал Арман. – Партия ожидается хорошая, одна из самых крупных за все время. Нам понадобится человек восемь-десять – с повозками и фургонами.

– Все сделаю, – решительно кивнула я. После нескольких дней ничегонеделанья и напряженного ожидания я наконец-то обрела цель. Беспокойство и разочарование, которые терзали нас всех, уступили место действию.

Мы праздновали и воодушевленно обсуждали скорую доставку, но ни на секунду не ослабляли бдительность. Следующей ночью я сидела в темном лесу на поваленном дереве, в ожидании гула приближающихся самолетов. На мгновение я задумалась о летных экипажах, которые рисковали жизнями ради нас. Мои мысли обратились к Джеку Куперу. Я надеялась, что он по-прежнему благополучно летает через Ла-Манш и обратно, что его не сбили и не взяли в плен с тех пор, как мы виделись в последний раз – много недель назад. Возможно, сегодня за штурвалом одного из самолетов сидел именно он.

Размышления о нем навевали на меня тоску. Я сидела в одиночестве, любуясь полной луной и звездами. Дейдра с Арманом ждали на другой стороне поля, а бойцы французского Сопротивления остались в лесу неподалеку. Здесь царили мир и покой, которых так не хватало Европе. Я с ужасом думала о жестоких преступлениях – они совершались в этот самый момент в военных тюрьмах и концлагерях. И в множестве, множестве других мест…