Старший офицер прищурился:

– Ай-ай-ай, фройляйн. Какое компрометирующее у вас оружие!

Я пожала плечами, позволив шелковистой ткани моей ночнушки немного соскользнуть вниз.

– Осторожность девушке не повредит.

Он шагнул вперед, грузно протопал по дощатому полу и наотмашь ударил меня по лицу. Меня пробила нешуточная дрожь.

– Я не давал вам разрешения говорить. Но вы еще у меня запоете. Одевайтесь. Обе.

– За что? – Дейдра заплакала, притворяясь невинной, испуганной молодой француженкой. – Мы же ничего не сделали, месье!

Глянув на нее с отвращением, офицер повернулся и направился к двери:

– Будут сопротивляться – стреляйте.

И мы с Дейдрой принялись спешно одеваться под прицелом автоматов.

Нас в наручниках доставили в орлеанскую тюрьму. Там гестаповцы высыпали содержимое наших сумок на стол, обыскали нас, протащили вниз по крутой лестнице и завели в одиночные камеры предварительного заключения. Сняв с меня наручники, охранник вышел, громко лязгнув тяжелой железной дверью. Я осталась в одиночестве, запертая в холодной, сырой камере, и дрожала от страха и гнева.

Вопросов нам пока не задавали, и ожидание становилось невыносимым. Стояла темная ночь. Возможно, они просто хотели подлить масла в огонь наших страхов. Я припомнила слова нашего английского начальника. Ожидание страшнее всего.

В камере была маленькая узкая койка, но ложиться я не собиралась. Мне нужно было подумать. Был ли у меня шанс сбежать? Я осмотрела камеру, но она находилась под землей – без единого окна. Вскрыть дверь тоже не представлялось возможным – она была монолитная, с крошечным прямоугольным окошком на уровне глаз.

Я грызла ноготь на большом пальце, расхаживала взад-вперед и гадала, кто нас сдал – или где мы прокололись. Ведь как-то враги узнали, что мы в Фей-о-Лож?

Неужели на нас донес тот незнакомец из бара? Или хозяйка новой квартиры подслушивала через дырку в стене? Что стряслось с другими членами нашей группы? С Арманом? С Бенуа? С нашими друзьями из французского подполья? Возможно, кто-то из них попался – и, сломавшись под пытками, сдал всех остальных.

Сорок восемь часов. Именно столько мы должны были продержаться, чтобы наши товарищи поняли, что нас схватили, и залегли на дно.

Я беспокоилась о Дейдре. Все ли с ней было в порядке? И насколько она была сильной?