– Всех отправили в лагеря еще в сорок первом.

Он смотрел в сторону. Я глядела на него – и сама чувствовала его боль.

– Тебе удалось сбежать?

– Ja. Раньше я думал, что меня спасла любовь – потому что из-за нее меня не было дома, когда ворвались немцы. Но потом я понял, что мне повезло и дело не в любви. Иначе моя семья по-прежнему была бы со мной.

– Но как так получилось?

Он слегка поерзал на бревне:

– Я уехал из Берлина, чтобы быть с девушкой. Мы познакомились в библиотеке. Читали одну и ту же книгу за одним и тем же столом. Она сказала, что проездом в Берлине – приехала навестить бабушку. Оказалось, наши бабушки были подругами. Это было до войны, представляешь? Когда будущее виделось нам светлым. Да уж, никогда я так не ошибался. Для евреев оно таким уж точно не стало.

– Она тоже была еврейкой?

– Ja, и пока я ехал в поезде обратно в Берлин – после того как побывал у нее, в Гамбурге, – мою семью арестовали. А потом та же участь постигла и ее близких. Всех забрали. Каждого. Вот так просто. – Он щелкнул пальцами.

– Мне так жаль.

Он сунул руку в карман, снова достал фляжку, отпил и протянул ее мне. На сей раз я отказалась – для приема грузов из Англии требовалась свежая голова.

– Она была очень красивой, – сказал он. – Я собирался жениться на ней – и наши родные так радовались за нас.

– Тебе удалось выяснить, куда ее отправили? Может, ей удалось выжить?

Я тешила себя подобной надеждой уже четыре года.

Ганс покачал головой:

– Ее и всех ее родных загнали в газовую камеру в концлагере в Польше. Как и мою семью.

– Ты в этом уверен? – Я всеми силами пыталась уцепиться за вероятность того, что кто-то выжил. Сбежал.

– Абсолютно. Нацисты очень тщательно все регистрируют.

Я не представляла, как ему удалось получить доступ к этим записям, но поэтому он и был знаменитым Серым Призраком. Наверное, методы у него были весьма искусные, а информаторы – люди осведомленные.