Мы крепко беремся за руки, и цепочка людей медленно тянется через проспект. Мои глаза прикованы к Педро и женщине. Он изо всех сил пытается подняться на ноги, она цепляется за него, струйка крови стекает с ее подбородка на шею. Педро всхлипывает от боли, пытаясь удержать их обоих, прислонившись к машине.
– Помогите! – кричит он.
Я пробираюсь вперед так быстро, как только могу, протягивая к ним руку.
И вдруг я больше не могу двинуться.
Я оглядываюсь, чтобы посмотреть, почему мы остановились, и мужчина рядом со мной тоже оглядывается. Наши руки крепко сцеплены в жестокой хватке, которая угрожает сломать мне пальцы. Мы натянули человеческую цепочку до предела.
– Хватай меня за руку! – Я протягиваю пальцы к Педро.
– Лари! Я не могу!
У него что-то не так с правой ногой. Он стоит, перенеся весь свой вес на левую сторону, обхватив женщину рукой, чтобы удержать равновесие, в то время как она цепляется за борт машины.
– Ты можешь! Иди ко мне! – кричу я, но Педро и женщина застыли на месте.
Я оглядываюсь на мужчину, держащего меня за руку.
– Я должна подойти к ним, – говорю я.
Дождь превратился в полновесный июньский ливень, льет тяжело, заглушая наши голоса ровным стуком крупных капель, падающих на ставший похожим на реку проспект.
У мужчины напряженное выражение лица. И я с удивлением осознаю, что его глаза напоминают мне папины.
Глаза, которые я никогда не видела.
Глаза, которые я знала только по фотографиям и газетным статьям, в которых описывалась его гибель. Темный, теплый оттенок карего.
На мгновение я вижу под водой мотоцикл.
– Этот проспект весь в выбоинах. Я не могу позволить тебе идти дальше. Мы вызовем пожарных! – встревоженно говорит он.
Так, вероятно, сказал бы папа в этой ситуации. Но вместо того, чтобы загнать меня в ловушку страха, это осознание придает мне смелости.
– Они больше не могут ждать! – Я дергаю рукой, чтобы высвободиться из его хватки. – Пожалуйста. Я знаю, что я делаю.
Кажется, мужчина в замешательстве. Он переводит взгляд с меня на мать Педро и Амандиньи, его глаза расширены от страха.