– Почему… почему ты здесь?

Я надеваю его куртку, и меня сразу же окутывает его запах.

– Я думал, что недостаточно хорош для деда, и все это время понятия не имел, что он… Он чувствовал вину за смерть твоего отца.

Мы еще немного говорим о моей встрече с его дедушкой и о долгой беседе, которая после этого состоялась у меня с мамой. Он внимательно слушает, но в его глазах читается горечь. Противоречивые чувства. Мое сердце разрывается, когда я вижу его таким.

– Ты ни в чем не виноват, – говорю я. – Твой дедушка застрял, пытаясь почтить память моего отца. Как и моя мама.

Он смотрит на меня, его глаза блестят от слез.

– Спасибо, что рассказала мне. Уверен, тебе тоже было тяжело услышать все это от деда.

– Так и было, – признаю я. – Но теперь я немного лучше его понимаю.

Педро хмурится.

– Понимаешь?

– Я поняла, что он любил моих бабушку и отца, – говорю я, и глаза Педро расширяются. – И что он любит тебя больше всего на свете. Он принимал неверные решения, но я… Я надеюсь, вы двое найдете способ все испра- вить.

Он долгую секунду смотрит на меня, его глаза изучают мое лицо, путешествуют по моим губам, и я понимаю, что он думает о нас. Оценивая, есть ли у нас шанс все исправить. Но мне не следует слишком на это надеяться. Я причинила ему боль, и он имеет право защищаться. Я могу сказать, что он оценивает, может ли мне доверять. Мое сердце замирает, когда выражение его лица становится жестким, потому что я знаю, что он все еще что-то чувствует ко мне, но борется с этим.

Может быть, Пэ-Эс, Виктор и Синтия были правы, когда советовали дать ему время. Я больше ничего не могу сделать или сказать. Теперь Педро решать, дать ли нам еще один шанс. Или не давать.

– Что, если я не хочу слышать извинений на эту тему? – произносит он. – Что, если для этого уже слишком поздно? Что, если я устал чувствовать себя так, будто я всегда недостаточно хорош?

Педро отводит взгляд, скрещивая руки на груди. Я не знаю, что ответить. Упрямые слезы скатываются по моему подбородку, и я тоже смотрю в окно, чтобы спрятать лицо.

Мы продолжаем ехать в молчании. Больно, что на мне все еще надета его куртка, его запах окутывает меня воспоминаниями о ночи на пляже, когда во всем мире существовали только он и я, такие близкие, а наши проблемы казались далекими, как звезды на небе.

Автобус внезапно сворачивает. Пассажиры кричат. Я отшатываюсь влево, врезаясь в Педро, и он обнимает меня, защищая.

Пассажиры вытягивают шеи, пытаясь увидеть, почему автобусу пришлось так резко свернуть, и мы делаем то же самое. Водитель автобуса встает, вытирая лоб полотенцем для рук.