Стены и пол в больничном приемном покое покрывает плитка выцветшего синего цвета. Я успела это забыть, хотя не так давно каждый день проводила здесь час или два, делая домашнее задание, пока мама помогала бабушке наверху.

Это напоминает мне давний дурной сон. Педро садится рядом со мной, устроив лодыжку на соседнем стуле, вокруг нее обернут пакет со льдом. Ему было так больно, что я была уверена, что она сломана. К счастью, это просто сильный вывих. Мы приехали сюда час назад, и с тех пор он сидит молча. Время от времени выжидающе смотрит в конец коридора, и я знаю, что ему интересно, есть ли какой-нибудь способ разыскать Амандинью и ее семью. Сотрудники больницы отвели детей в отдельную палату, вероятно, чтобы дождаться других членов семьи и обследовать их мать.

Когда мать Амандиньи втащили на тротуар, она была в сознании и, похоже, сотрясения мозга у нее не было. Но когда люди увидели, что весь ее воротник запятнан кровью, вокруг нее образовалась толпа. Я помню, как ее глаза лихорадочно шарили, перебегая с лица на лицо, пока она не нашла глаза своих детей. И лишь тогда она успокоилась.

Должно быть, когда мы были на проспекте, кто-то вызвал помощь, потому что вскоре парамедики стали уговаривать нас сесть в машины «Скорой помощи». Я продолжаю вспоминать, как она твердила дочери и племяннику: «Я в порядке. Это ерунда. Не больно. Простите, что напугала вас». Совсем как говорила бабушка.

У меня щиплет глаза.

– Если бы не ты, я бы все еще стоял там, вцепившись в машину, – нарушает тишину Педро.

Я смаргиваю слезы.

– Это неправда. Я знаю, ты нашел бы способ вытащить мать Амандиньи в безопасное место. Ты выполнил данное ей обещание. И ты был первым, кто бросился к ней на помощь. Не знаю, смогла бы я поступить так же.

От мыслей о его храбрости у меня до сих пор мурашки бегают по рукам. Это было самоотверженно. Возможно, слишком самоуверенно. Он забыл о собственной безопасности. Забыл, что так и не научился плавать. Теперь это заставляет меня задуматься, не та ли это самая движущая сила, побудившая его принять на себя ответственность за будущее «Сахара». Я не хочу, чтобы ему причинили боль, как… как причинили боль маме.

– Мне жаль, – говорит он. – Твой отец. Этот проспект.

Я отгоняю плохие мысли. Нам с Педро обоим повезло, что все обошлось.

– Теперь ты знаешь, почему я всегда избегаю этой дороги, когда мы едем в «Голоса», – говорю я.

– Ты такая храбрая.

– Ну, единственным способом преодолеть это было буквально пройти насквозь. – Я устало вздыхаю. – И я не могла тебя бросить.

Педро сглатывает.