– Еву ты наверняка не тронешь.

– Да неужели? – Алик покачал головой. – А говоришь, все о нас узнал. Ей я отрублю пальчик с еще большим удовольствием. Она уж точно заслужила. А вот Наташу немного жаль. Хотя она тоже знает толк в боли, поэтому наверняка оценит.

Алик завел руку за спину и вытащил из-за пояса под курткой длинный кнут. Такой, каким в цирке подгоняют лошадей.

– О-па! Вот и стимул поторапливаться появился.

Щелчок кнута прозвучал как выстрел.

– Погоди. – Я оперся о стол, потому что все плыло. – С одной стороны, ты хочешь, чтобы я искал ключ, с другой – требуешь кого-то спасать. Прости, но у меня температура, и я плохо соображаю.

– Какой же ты тупой. – Алик снова неприятно хихикнул, отчего признаки сумасшествия стали заметны еще сильнее. – Олег говорит, что такие, как ты, пока не искупаются в собственном дерьме, ничего не понимают. Что вас надо учить, лечить и наказывать. Хитрожопые обыватели, не верящие ни во что черти, грибковая гниль планеты, ваше место на скотобойне, вы тратите жизнь только на удовлетворение собственных потребностей: жрать, спать и трахаться – вот все, на что вы способны. А потому должны всегда знать свое место!

Я едва успел отшатнуться от кончика кнута, который чуть не проехался мне по лицу.

Медведь задергался, а заяц наклонился вперед и уткнулся в колени.

Меня довольно сложно довести. Я редко теряю самообладание и выхожу из себя настолько, чтобы впасть в ярость и пытаться уничтожить противника во что бы то ни стало. В школе я дрался, мог даже начать первым, но лишь пару раз заводился так, что меня оттаскивали, и вот тогда, в эти моменты, я боялся сам себя, ведь то был уже не я, а неуправляемое взбесившееся животное, стремящееся растерзать каждого, кто встанет у него на пути. И теперь я явственно ощутил, как эта звериная сущность просыпается внутри. Как она глухо рычит, скалится и требует жертв.

Растревоженный Ош, еще совсем тихий, но уже почуявший чужака.

– Олег говорит, что ваши души крохотные, как зерна гороха, и в аду вас ждет гороховый суп.

– Алик… – Я медленно двинулся к нему. – Ты пил сегодня таблетки?

– Иди в жопу! – Он ощерился и снова замахнулся кнутом. – Живите сами на своих таблетках!

– А вчера?

Кнут полоснул прямо по руке, и мне показалось, будто ее отсекли ножом. В глазах потемнело – то ли от боли, то ли от резкого прилива адреналина.

Я уже не шел – я мчался к нему огромными скачками. Однако стоило мне оказаться перед ним на расстоянии вытянутой руки, как глаза, носоглотку, рот обожгло выпущенной из баллончика струей. Я почувствовал, что задыхаюсь. Согнулся, силясь утереться подолом свитера, и тут же получил пинок в бок. Но на ногах удержался и ударил вслепую воздух.