Наташа была прирожденной актрисой, и я не сомневался, что люди смотрят наш канал главным образом ради нее. Меня это ничуть не смущало. Публичности или самоутверждения я не искал, мне просто нравилось заниматься любимым делом и смотреть, как радуется Наташа: такая бойкая, живая, без малейших признаков болезни или недомоганий.

И когда я ее видел такой, то даже занудный и душный человек, что сидел во мне, успокаивался. «Ничего не случится», – думал он. Когда люди счастливы, они бессмертны!

– Теперь твоя очередь меня учить. – Достав из-под стола пакет с упаковочной бумагой, я заглянул в него, изображая удивление. – Потому что я понятия не имею, как делать эту штуку.

– Букет? – Наташа выудила из пакета заготовленный круг пенопласта и деревянные шпажки для канапе. – Это же самое простое! Тут все легко.

– Это тебе легко, а я вообще не представляю, с чего начинать. И давай, пожалуйста, помедленнее, как я показывал лепку вареников.

– Хорошо. – Она адресовала мне лукавый взгляд, означающий, что я занудствую. – Просто берем и втыкаем.

Держа в одной руке пенопласт, а в другой палочку для канапе, она принялась сводить их, словно в замедленной съемке.

– Я достаточно медленно показываю?

– Выглядит как будто спутник пытается состыковаться со станцией.

Наташа расхохоталась и, проворно утыкав пенопластовый круг палочками, свела их конусом.

– Это будет ножка букета. – Сжимая палочки в руке, она подняла круг. – Теперь мы его перевернем и поставим куда-нибудь.

Я передал вазу, и она опустила в нее ножку будущего букета из зефирок.

– Теперь зубочистки. Посчитай, пожалуйста, сколько получилось зефира.

– Пятнадцать, – с ходу ответил я. – По пять каждого цвета.

– Это много. У нас круг не такой большой. Давай сделаем девять?

– Я согласен на всё.

– По три каждого цвета будет некрасиво. Как думаешь?

– Возьми пять белых и по две розовых и зеленых.

– Отлично! Но сначала воткнем зубочистки. – Наташа показала в камеру, как одну за другой распределяет зубочистки по поверхности круга.

В этот день я проснулся с трепетным предвкушением. Было четырнадцатое февраля, Наташина мама вчера уехала в Нижний Новгород, и я знал, что впервые с той ночи, как пек печенье, останусь в ее квартире. Прошло чуть больше месяца, но по ощущениям – десять жизней. Жизней, в которых разделенные половинки неизменно встречаются и соединяются назло всем преградам. Или не соединяются.