Разве ее спальня тогда не становится его?

Все во мне падает. Раньше, в Сомертон-Хаусе, я даже не подумала о такой возможности. А теперь не могу думать ни о чем другом.

Я с размаху бью ладонью по его двери в последний раз.

— Все в порядке? — раздается голос Дафны.

Я вздрагиваю и резко оборачиваюсь. Она идет ко мне по коридору, в ее черных глазах читается тревога.

— Ты не видела Уильяма? — спрашиваю я поспешно.

Она замирает и опускается на задние лапки:

— Он в комнате для отдыха, — говорит она и показывает лапой в сторону самой дальней двери.

Я прищуриваюсь, вглядываясь в свет, пробивающийся из-под створок. В груди вспыхивает надежда.

— Он один?

— Нет, он…

Но я уже бросаюсь к дверям и распахиваю их, не думая о том, что могу застать по ту сторону.

Два взгляда тут же цепляются за меня, два тела замирают.

Но это не Уильям и Обри.

Это Уильям и Монти. Играют в бильярд, улыбаются друг другу, как ни в чем не бывало.

Их выражения лиц меняются от неожиданности, но Монти приходит в себя первым. Он делает долгую затяжку сигариллой, с прищуром смотрит на меня, затем ставит кий обратно на стойку:

— Могу догадаться, кого ты тут ищешь. И это точно не я.

Тут появляется Дафна:

— Что происходит? — шепчет она Монти, который поднимает ее на руки и уносит прочь.

— Я как раз собиралась налить себе сиропа из цветков сакуры.