— Я угощу тебя на кухне, — говорит он и закрывает за ними дверь, оставляя нас с Уильямом наедине.

Мое паническое состояние постепенно утихает, и я наконец осматриваю комнату. В ней те же породы дерева, что и в остальных, те же люстры, будто растущие из потолка, и изящная мебель. Помимо бильярдного стола здесь стоят столики для карточных игр, сервировочный столик для чая и диван в цветочек. Комната достаточно велика, чтобы устроить бал. Но кроме нас здесь никого. Только Уильям.

Чем спокойнее становится дыхание, тем сильнее крепнет подозрение. Я прижимаю книгу к груди, словно она может защитить меня от боли, которую он способен причинить.

— Это была еще одна уловка? Как с Зейном? — спрашиваю я.

Он тяжело вздыхает, кладет кий на бильярдный стол и упирается в него руками. Глаза опущены:

— Не уловка.

— Тогда, где она?

Молчание. Потом:

— Я не смог.

— Почему?

Наконец он поднимает взгляд и встречается со мной глазами:

— А как ты думаешь?

Я сильнее прижимаю книгу к груди и направляюсь к нему. Когда подхожу к бильярдному столу, кладу ее на поверхность. Больше ничего не защищает мое сердце.

— Почему ты просто не скажешь это?

Он сжимает челюсть, прежде чем ответить. Голос напряженный:

— Потому что это страшно.

— Почему? Потому что я человек?

Он кивает:

— И потому что я не знаю, что с этим делать. С тем, что между нами. Я не знаю, куда это может привести, и... хватит ли меня. Хватит ли смелости.

Сдавливающая боль в груди начинает отступать. Растворяться. Я постукиваю пальцем по книге: