— Все в порядке? — шепчет он.

Мир перед глазами плывет, но я не возражаю, если это значит убрать еще одну грань между нами.

— Да.

Он откладывает очки и припадает губами к моей шее. Мои ресницы дрожат, опускаясь, пока он целует по линии высокого кружева блузки, затем по краю челюсти, к изгибу, где она встречается с ухом. А потом его губы снова находят мои, и я уже раскрыта для скользящего движения языка и обмена дыханием. Он поднимает край моей блузки, вытаскивая ее из-под пояса юбки, и ладонями проходит по передней части корсета, огибая округлость груди.

Я никогда не испытывала к корсетам никаких особых чувств, но сейчас ненавижу их. Ненавижу плотную ткань за то, что она мешает чувствовать его еще сильнее. Его пальцы добираются до верхнего края, скользят по кружевной отделке, и там, где кожа наконец встречает его прикосновение, она покрывается мурашками. Я выгибаюсь навстречу, давая понять, чего хочу.

Он улыбается в мои губы:

— Стала жадной, Вини?

— Да. Хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Везде.

— О, я сделаю больше, чем просто прикоснусь.

Его рука уходит за спину, к шнуровке корсета, и начинает развязывать ее. Я спешно расстегиваю пуговицы на блузке, неловко, боясь, что сейчас попросту оторву их. Когда блузка распахивается, Уильям уже развязал корсет. Я стягиваю с себя верх и даю ему соскользнуть на стол. Его пальцы возвращаются вперед, к крючкам на корсете, и один за другим он расстегивает их, пока ткань не раскрывается. Ладонь скользит под жесткий, вышитый золотом атлас и обхватывает грудь, большой палец кругами ласкает сосок, заставляя его напрячься и затвердеть. Я опираюсь руками о стол и откидываюсь назад, пока вторая грудь приподнимается над краем корсета — и он берет сосок в рот. Его язык обводит чувствительный бутон, и я запрокидываю голову, не сдерживая стон. Хочу, чтобы он поднял мою юбку и подошел ближе, чтобы я могла обвить его ногами и хоть как-то унять жар, разгорающийся внутри.

Его зубы чуть задевают сосок, и губы начинают новый путь — по ключице, вверх по шее, пока мы снова не встречаемся в поцелуе. Мои руки оставляют стол и находят застежку на юбке.

Уильям отступает, его глаза подернуты туманом желания. Я жду, что он закончит расстегивать корсет, чтобы увидеть меня обнаженной, но он делает еще шаг назад.

— Ляг, дорогая.

Я делаю, как мне велено, упираясь на предплечья. Когда мне кажется, что он потянет юбку вниз, он поднимает ее за подол, обнажая мои икры. Его ловкие пальцы находят шнуровку ботинок, и, глядя прямо мне в глаза, он снимает их. Потом чулки. Наконец, его прикосновения скользят вверх по голой ноге к колену, к внутренней стороне бедра. Он все еще держит мой взгляд, когда достигает края шелковых панталон. Проводит пальцами по ткани, скрывающей уже влажное от желания лоно. Его улыбка становится хищной, когда он видит, как мои губы приоткрываются. От следующего движения мои предплечья сдают, и я ложусь полностью на стол. Но между нами все еще есть преграда. Я хочу, чтобы его кожа коснулась моей.