Мартиник осторожно взяла ее за руку.

– Я всегда готова тебя поддержать, ты же знаешь?

Анджела кивнула.

– Я серьезно. Ты можешь рассказать мне все, что угодно, и я не рассержусь. И даже если что-нибудь случится, нам лучше об этом знать, чтобы мы могли помочь тебе.

Мартиник посмотрела Анджеле в глаза. Если дочь сейчас не расскажет ей, что произошло, она, скорее всего, так об этом никогда и не узнает.

– Было тут кое-что, – внезапно произнесла Анджела, опять отведя взгляд.

– Вот как? Что именно?

Дочь выдерживала паузу, уставившись в пустоту.

– Я сделала одну глупость, но тебе не хотела ничего об этом говорить.

Мартиник взволнованно сглотнула.

– Почему?

– Не знаю. Потому что боялась, что ты рассердишься. И потому что стыдно было. Ты мне уже говорила, что этого делать нельзя, а я тебя не послушала.

В голове судорожно роились мысли, Мартиник сделала глубокий вдох. Вспомнить бы, что именно она запрещала Анджеле.

– Но тогда что же это? – спросила она самым безмятежным тоном, на который только была способна.

Наморщив нос, Анджела аккуратно приподняла свитер и обнажила живот. Посередине красовалась белая, закрепленная пластырем повязка.

Дрожь пробежала по всему телу, но Мартиник усилием воли не показала свой испуг.

– Ой, что это?

Анджела погладила себя по животу.

– Я сделала себе пирсинг пупка.

– Сама?!