Я снова зову Алину по имени, наклонившись и пытаясь услышать, есть ли какие-то звуки дыхания, но шум шторма слишком громок. Даже если она дышит, я не смогу этого расслышать.

Мой мозг говорит мне, что она мертва, но я не могу оставить ее, не попытавшись реанимировать, так что начинаю делать ей сердечно-легочную реанимацию, отчаянно стараясь вспомнить, чему меня учили на уроках здоровья, когда я училась в десятом классе.

Я вспоминаю, что учитель говорил, что в наши дни больше не полагается, делать искусственное дыхание рот в рот, что надо проделывать только надавливания на грудную клетку, так что я начинаю с них. Но я помню также, что в учебнике объяснялось, что в этом правиле имеются несколько исключений, и, хотя я не могла бы в этом поклясться, я почти уверена, что одним из этих исключений была помощь при утоплении.

Но наверняка я этого не помню, и мне совсем не хочется что-то сделать неправильно.

Я оглядываюсь по сторонам в поисках кого-нибудь, кто мог бы мне помочь, но похоже, спрашивать совета мне не у кого. Все, кого я вижу, лежат без сознания, мертвы или пытаются отползти как можно дальше от воды. Так что полагаться я могу только на саму себя.

Черт возьми. Я наклоняюсь и с силой вдуваю два выдоха в ее рот. Может быть, мне удастся спасти ее, может быть, нет. Но в данный момент она уже мертва. По крайней мере, это дает ей шанс вернуться к жизни.

Я несколько раз надавливаю на ее грудную клетку, затем еще два раза с силой выдыхаю ей в рот и снова начинаю надавливать на ее грудь. На этот раз из ее рта вырывается струя воды, и я, решив, что это хороший знак, продолжаю.

Несколько секунд спусти глаза Алины открываются, и она начинает махать кулаками, пока ее худое тело сотрясает надрывный кашель.

Я отшатываюсь и сажусь на попу как раз вовремя, чтобы избежать удара кулаком.

– Все хорошо! – кричу я ей, когда на нас налетает особенно яростный порыв ветра. – С тобой все хорошо!

Она застывает, остановив кулак, приготовленный для удара, наконец сообразив, что я помогала ей. Затем переворачивается, встает на колени, и ее начинает рвать морской водой.

И сразу же передо мной возникает та версия ее, которая относится к будущему.

Это нагляднее всего остального показывает мне, что с ней все путем, так что я больше не задерживаюсь рядом с ней, а, с трудом встав на ноги, перехожу к следующему пострадавшему – парню-человековолку, с которым я незнакома. В нашу школу он поступил относительно недавно, и у него вид заправского говнюка, так что я всегда старалась обходить его десятой дорогой.