Потому что, когда я смотрю на ее неподвижное изувеченное тело еще раз, то вижу не Оливию, а Серину. И у меня такое чувство, будто мое сердце разбивается снова

Я начинаю пятиться, начинаю искать путь к отступлению, но такого пути здесь просто нет. Я, словно в ловушке, нахожусь на этом острове, как и все остальные, и бежать отсюда некуда, пока этот шторм наконец не решит утихнуть.

Но я не могу позволить себе распсиховаться. Миз Агилар по-прежнему нужна помощь. Я поворачиваюсь, чтобы возвратиться к ней, и обнаруживаю, что оба леопарда уже вернулись. И, похоже, решили, что вместо Оливии они перекусят мной.

Они крадутся ко мне, и, хотя я отхожу так быстро, как только могу, в попытке оторваться от них, мне понятно, что для этого уже поздно. Потому что ко мне приближаются не только их нынешние версии, но и те, которые относятся к будущему.

Вся эта ситуация, когда я одновременно вижу прошлое, настоящее и будущее, здорово сбивает меня с толку, не говоря уже о том, что теперь, когда я знаю, что она действительно показывает мне будущее, это вселяет в меня страх.

Мне приходилось иметь дело с разъяренными перевертышами, но прежде они при этом никогда не находились в своих животных обличьях, поэтому я вытягиваю перед собой руки ладонями вперед в попытке успокоить и отпугнуть их.

– Послушайте, мы можем просто мирно разойтись… – говорю я им, затем осекаюсь, наткнувшись на одну из других их версий – я не могу определить, прошлую или будущую. Я знаю только одно – соприкосновение с этой их версией причиняет мне такую же боль, как тогда, когда я сталкиваюсь с мерцающими сущностями. Впечатление такое, будто все клетки моего тела вдруг начинают вибрировать, сталкиваясь друг с другом, и обжигающий жар вкупе с острейшей болью захватывают меня всю, так что я едва могу дышать, едва могу думать.

В отчаянии я отшатываюсь вперед от – я оглядываюсь – старика с повязкой на глазу.

Боль немедля проходит, но одновременно я создаю еще одну проблему. Потому что леопарды не знают, что здесь присутствуют также их версии, относящиеся к прошлому и будущему. Так что, когда я резко подаюсь вперед, они, ясное дело, воспринимают это, как проявление агрессии.

И реагируют соответственно.

Один из леопардов прыгает на меня, широко раскрыв пасть, оскалив зубы и метя в мою яремную вену. Я пригибаюсь, но поскольку Клементина-мантикора на несколько дюймов выше Клементины-человека, дело кончается тем, что леопард вцепляется в мое лицо.

Меня пронзает адская боль, когда его острые как бритвы зубы вгрызаются в мои щеку и лоб. Отчаянно испугавшись, что сейчас он откусит мне голову, я поднимаю руки и с силой отталкиваю его.