— Так ты с приятелями сидишь.

— А они уже ушли. Ты ведь мне звонишь, когда едешь домой.

— Ты аккуратнее, я ж правда могу прям у стены выебать. Я о тебе весь день думал — как войду в дверь, возьму за ворот и зажму в угол. У меня крыша едет, когда от тебя так пахнет. Когда ты такой ровненький, гладкий, причёсанный.

— А ты лохматый, и от тебя разит бензином и потом.

— А у тебя ещё свежие засосы не сошли. Из-под ворота выглядывают.

— Тебе тоже шею гримировать придётся, не волнуйся.

— Да кому моя шея нужна, у меня крупных планов нет.

— А вот и есть! Твой фильм — биография Майкла Хейлвуда, и ты в главной роли.

Майкл вздрогнул всем телом. По спине пробежала дрожь, лицо Джеймса расплылось на мгновение. Даже волоски на руках встали дыбом.

— Да ладно, — сипло сказал Майкл. — Гонишь.

Ещё секунда — и увидел бы светлый просторный дом, и вешалку у порога, и каменную плитку на полу, и в зеркале на стене они отразились бы оба — выросшие, взрослые, вместе. Только у него в зеркале почему-то костюм, а не привычная экипировка, а Джеймс в простой футболке и светлых джинсах, и волосы короче, и щетина, и складка у рта…

— Ты же этого хочешь, — прошептал Джеймс.

— Хочу… — хрипло сказал Майкл. Кашлянул, шмыгнул носом. — Хочу, чтобы ты был рядом. Хочу, чтобы… — он вдохнул через рот, закрыл глаза, отгоняя подступившую панику. Та привычно лезла прямо сквозь рёбра, завязывалась внутри холодным тяжёлым комом. Он схватил Джеймса за пояс, чтобы услышать его дыхание, притянуть к себе и осознать, что он не выдумка.

— Хочу видеть тебя каждое утро, — сбивчиво пробормотал Майкл. — Чтобы просыпаться, а ты всё ещё здесь. Слышать, как ты умываешься, зубы чистишь. Чтобы в моих футболках спал. Или целый шкаф с твоими пижамами. Кучу твоих книжек везде. Забрали бы Бобби. Я умею кофе варить. Я бы… Я же от тебя не отстану, — Майкл поднял голову, всмотрелся в лицо.

Джеймс глядел на него серьёзно и радостно.

— Нет, ты понимаешь?.. — спросил Майкл. — Тебе хана. Я тебя заберу и у мамы с папой, и у чёрта лысого. И плевать на всё. Не пущу. Увезу… хоть в Америку.

— По рукам, — легко сказал Джеймс. — Я поеду.

Далеко на горизонте сверкнула вспышка — одна, другая. Облака подсветились красным золотом.

— А вот теперь полночь, — сказал Джеймс, оглянувшись на фейерверк.

Майкл подхватил из сугроба бутылку, содрал фольгу и большим пальцем отжал пробку. Джеймс подставил пластиковые стаканчики.