Он подлил виски себе и Майклу. Он держался очень спокойно, даже дружелюбно. Ему почему-то хотелось довериться. Совета спросить, что ли… Ничем не похож на Кристофера — тот был немногословным даже в важных вещах. Ему было легче обнять или дать затрещину, чем подробно объяснить, что к чему. Хотя, конечно, Кристофер объяснял. Но никогда не лез в высокие материи.

Они никогда не сидели с отцом вот так, за стаканом виски — да хоть бы за пивом — и не говорили о подобных вещах. Кристофер не рассуждал о морали, чести, достоинстве. Он давал по ушам и говорил: «Не ври, всё равно узнаю». Или — «Не можешь держать хрен в штанах — держи резинки».

Вот оно, — вдруг подумал Майкл. Джеймс привык смотреть на мир с высоты. Привык глазеть из окна самолета и разом охватывать целый город. У Майкла горизонт заканчивался там, где Скипворт роуд утыкалась в Примроуз сквер. Прожил день — хорошо. Дотянул до субботы — ещё лучше.

Майкл вспомнил, как легко все поверили в его план накопить денег, выучиться и уехать. Получается — не поверили. Это просто стало шутливой присказкой: Майкл и Голливуд, то же самое, что Томми и Гордон Рамзи. Где один, а где второй. Сколько раз он ржал вместе со всеми и не понимал, что смеются не с ним.

Над ним. Как над Томми.

— Ты знал, что у Джеймса были проблемы с учебой? — спросил Колин.

— Нет, — Майкл поднял голову. — Какие проблемы?..

— Он не сдал четыре экзамена, — сказал Колин. — Последние три месяца постоянно пропускал лекции. Всё делал небрежно, невнимательно, второпях.

— Он же при мне учился, — удивился Майкл. — Задания делал… Я сам видел!

— Я не сказал, что он полностью забросил учебу, — сказал Колин. — Я сказал, что он перестал понимать её ценность.

— Он вместо лекций ко мне приезжал, — запоздало догадался Майкл. — Волновался из-за аварии… Наверное, вы знаете…

— Знаю, — Колин развёл руками. — И не осуждаю. Его волнение мне было вполне понятно.

— Он боялся, что со мной что-то случится…

— Это не повод бросать учёбу, — сурово сказал тот. — И к сожалению, это не единственные проблемы, которые у него начались.

— Он говорил… у него проблемы в семье, — пробормотал Майкл.

— У всех семей есть проблемы. Но это не повод вести себя неуважительно. Или неразумно. Он перестал понимать, что допустимо, а что — нет, — жёстко сказал Колин. — Он всегда был замкнутым, но никогда не позволял себе хамить мне или матери. Я опасаюсь, что это было твоё невольное влияние.

— Я на него тут не влиял, — мрачно заявил Майкл.

— Ты дал ему почувствовать свободу, не ограниченную условностями. Говорить, что думаешь, делать, что хочется. Знаешь, как называется эта свобода? Безответственность. Именно она побудила тебя сесть за руль той машины и привела тебя к нашему разговору. А его она подтолкнула сесть за руль пьяным. Его лишили прав за это, ты знал?