Я подошла к дверям, и тут мне в ноздри ударил тугой отвратительный запах. Сначала я подумала, что Олег Петрович совсем не моется, но принюхавшись, поняла — вся квартира пропитана этим странным сладковатым душком. Кажется, в тот момент я осознала его природу, но думать о ней не решилась — уж больно страшной показалась мысль.

Я вышла в прихожую, отыскала там сумку, нащупала мобильный телефон, прошла на кухню, набрала Алину.

— Алло, — ответила она.

— Ты где? — спросила я без предисловий.

— Я дома. Только что распаковалась.

Похоже, мой голос ее напугал. Как сообщить? Открытым текстом говорить нельзя — в дверях мечется испуганный насмерть старик, и он еще верит, на что-то надеется. Что будет, если он узнает правду? Как поведет себя его больное сердце? Нет, лучше я дождусь врача. К нам обязательно приедет кардиолог… я это знаю… знаю точно … я снова обманула скорую… как в прошлый раз… когда все были живы…

— Я у отца, — произнесла я жутким шепотом, — Все очень плохо.

— Он жив? — голос в трубке дрогнул и погас.

— Он — да.

— А Митя?

— Нет.

— Сейчас приеду! — коротко ответила Алина.

Я посмотрела на часы и набрала домашний номер. Трубку сняла Марго, и я заговорила по-английски: попросила отпустить домой Оленьку, присмотреть за детьми. Я даже не догадывалась, что Марго варит детям какао и говорит со мной по громкой связи.

Сбиваясь и путаясь, я объяснила ей причину…

Раздался звон разбитого стекла, истошный крик… и на том конце провода Марго подхватила обмякшую Алису.

За моей спиной зашаркали тапочки, и я вернулась в зловещий кошмар с едва живым отцом и абсолютно мертвым сыном.

Олег Петрович шел, заламывая руки и проклиная нашу медицину. Что я могла ему сказать? Объяснить, что за окном бесконечный час пик? Что скорая таранит пробки? — Увы! Я могла только ждать и молиться, чтобы число покойников оставалось прежним.

В дверь, наконец, позвонили.

— Здравствуйте! Скорая помощь! — в дом вошла приятная женщина, лет сорока. Она втянула носом воздух и покачала головой:

— Куда идти?