— Рассел, если бы было так, я бы не предлагала. По-видимому, дело начинает принимать жестокий оборот. По какой-то причине Бен не в состоянии запомнить, что вы приезжаете сюда не затем, чтобы забрать его и отвезти домой. Следствие ли это повреждения мозга или действие того, насколько сильно он не желает признавать истину, я вам сказать не могу. Просто знаю, что всякий раз, когда вы уходите отсюда без него, разрывается сердце. Весь остаток дня он плачет. Твердит: «Мой дружище ушел без меня». Сотню раз. Каждый понедельник, каждую среду и пятницу.

— Пожалуйста. Не рассказывайте мне этого.

— Как я могу не рассказывать вам, Рассел? Это чистая правда.

— Я начинаю уставать от такой правды.

— Могу себе представить, как вы устали, друг мой.

Меня прошило электрическим током при ее обращении ко мне «друг мой». Словно бы она приняла эстафету от Назира.

— Он подумает, что я его забыл.

Тут мы оба глубоко вдохнули. На мгновение подняли наши головы над трясиной проклятой правды.

— Может, мы могли бы попробовать это на пару месяцев, — сказала врач. — Посмотрим, понравится ли нам воздействие на его настрой больше, чем то, что мы имеем сейчас.

— Хорошо. А вот еще чистая правда — для вас тоже, доктор. Я совсем не расположен к экспериментам. Я должен выбирать. Должен сделать ход. Настроить мой чертов разум. В Канзасе меня не держит ничто, кроме Бена. Я все еще плачу за свою квартиру в Нью-Йорке. Мои вещи все еще там. Моя почта по-прежнему приходит туда. Мне, возможно, скоро отключат электричество и водопровод. Любая возможность для меня продолжить свою карьеру — она там. Если мне не надо будет навещать Бена, мне понадобится сделать перерыв. Я вовсе не собираюсь торчать здесь, в Нигдебурге, несколько месяцев, пока мы ждем и разбираемся.

Боско откинулась в своем большом кожаном кресле, пока с приглушенным стуком не уперлась в его спинку.

— Ой, Рассел. Я понятия не имела. Рассел, езжайте возвращать себя к жизни. Я понятия не имела, что вы торчите тут ради Бена и одного только Бена. И если это причинит ему больше вреда, чем пользы… Езжайте! Позвольте нам позаботиться о Бене. Если он решит, будто вы его забыли, вы сможете прилетать раз-другой в год и уверять его, что это не так. Вам нужна жизнь. Вам нужно время, чтобы переварить все случившееся с вами. Вас что, не одолевает усталость? Словно вы воду в ступе толчете?

— Всегда.

— Так, может, перестать толочь?

— Не кошмарьте меня всей этой психологической ерундой, — сказал я. Но тоном, который ясно давал понять, что я и не думал жаловаться.

— Приходится, — почти улыбнулась она. — Я ерундовый психолог.