Слегка раздраженный тем, что приходится отвлекаться, я схватил телефон и нажал на соединение.

— Мне придется перезвонить вам, — сказал я.

На линии молчание.

— Ой, — произнес тоненький голосок.

Он сковал меня, полностью. Он поразил меня так, как я даже и не ведал, что меня можно поразить сильнее. Мне казалось, что броня, в какую я облачился, куда крепче. Печально было потерпеть провал в том, что казалось настолько основательным.

— Анат?

— Да. Я.

Сбивчиво я подумал: «Заметь себе: просто поздоровайся».

Думать не смей, что это не Анат.

Долгое, долгое… долгое молчание.

Я посмотрел в окно. Уже почти стемнело. Притом что еще не было половины шестого. Надвигалась зима. Ужасный год почти заканчивался. Я пошел с телефоном к лишенному штор окну. Возле окна не было никакой мебели, так что я уселся на ковер, по которому только-только прошелся пылесосом. И сделал то, чего избегал делать, во всяком случае настолько, насколько это в человеческих силах, со времени прибытия домой. Я уставился на место, где должны были гореть огни в окнах башен. По-моему, до того самого момента мной руководило желание избегать этого, создавая иллюзию движения дальше. Но в тот момент до меня дошло. Дошло не до разума, а больше инстинктивно. То в вас, что возвращает вам жизнь, принимает то, где вы находитесь прямо сейчас.

— Рассел. Ты еще тут?

— Да. Я все еще здесь. А ты все еще там?

Глупый был вопрос, я понимаю. По-моему, я задал его наполовину для того, чтобы она посмеялась. И Анат засмеялась. Совсем немножко.

— Прости, что не позвонила раньше.

— С тобой все нормально?

— В основном да. Все наладится, полагаю.

— Ты где?

— Если бы ты знал, не обрадовался бы.

Я прислонился плечом к голому стеклу. Ощутил через рукав холод мира за окном. Я не знал, что сказать. Вот и не сказал ничего.