Когда сытая девочка заулыбалась, я уложил ее в коляску, притащил в кухню, чтобы была на глазах, и взялся за приготовление ужина – скоро должна вернуться с тренировки Юлька. Маруська что-то агукала, вскидывая вверх то ручки, то ножки, касалась натянутых перед ней погремушек, и они звенели, вызывая у девочки бурю восторга. Я сидел на табуретке рядом и рассеянно наблюдал за ней и думал о том, что ей нужна мать, что моей заботы явно маловато. Машку обещали выписать к концу недели, если после снятия швов не будет признаков воспаления и температуры. Но и тогда я еще долго не смогу оставить ее одну. Придется просить о помощи ее мать.

В половине десятого, когда я закончил купать Маруську, вернулась Юлька, бросила в дверях детской свой рюкзак, быстро переоделась, помыла руки и сразу пошла к сестре, села и взяла бутылочку.

– Как дела? – поинтересовался я, стоя в дверях комнаты.

Юлька поправила волосы и улыбнулась:

– Нормально.

– Устала? – я заметил, что сегодня она выглядит бледнее, чем обычно.

– Немного. Я привыкла.

– Ты одна пришла? – Машка всегда переживала, что она ходит домой одна, по темноте, вот и сегодня тоже звонила и спрашивала.

– Нет, меня Мирон провожал.

– У тебя с ним нормально?

– Партнера не надо любить – с ним надо тренироваться, – выдала Юлька. – Мне за него не замуж выходить.

Я засмеялся и подошел к ней, потрепал по плечу:

– Странная теория.

– Зато правильная. Наталья Альбертовна так всегда говорит. Если слишком начинаешь сближаться, то это мешает. А когда отношения плохие – еще сложнее. Поэтому нужно просто дружить, но не больше.

Меня иногда удивляла эта недетскость ее суждений, какая-то почти взрослая мудрость. Юлька вообще была не такая, как ее ровесники, даже в классе она выделялась среди остальных девчонок. Я замечал это, когда приезжал за ней иногда в школу. Видимо, общение с более старшими детьми в клубе давало себя знать. Максим тоже говорил, что Юлька почти ни с кем в классе не дружит, хотя общается со всеми.

– Я сегодня Макса в школе видела, – сообщила она, осторожно забирая бутылочку у уснувшей Маруськи. – Он спрашивал, можно ли к нам в выходной прийти. Я сказала, что конечно. Почему он спрашивает, ведь вы же его папа? Пусть приходит, когда хочет.

– Пойдем, будем ужинать, – игнорируя ее вопрос, предложил я. – Я картошку пожарил, сейчас огурцы еще откроем.

Юлька облизнулась – соленые огурцы она любила.

Мы прикрыли дверь в детскую и ушли в кухню, сели за стол. Быстро расправившись с ужином, Юлька, взглянув на часы, потянулась к телефону:

– Позвоню маме, пока не очень поздно.