Звуки ожили раньше изображения. И пока наливался цветом экран, Феликс услышал диалог — кто-то уговаривал кого-то спрятать какие-то списки… Феликс сел в кресло. Фильм захватил его сразу и намертво. По сюжету герой фильма, популярный тележурналист, заполучил списки людей, готовивших государственный переворот. Боясь оглашения списков, журналиста преследуют люди из Комитета госбезопасности, допрашивают, пытают, желают отнять списки. Военные — большинство из которых, видимо, и входило в те списки — готовятся совершить переворот… Сон героя фильма переплетается с явью… Танки на улицах города. Разъяренные толпы людей с какими-то вывернутыми лицами бушуют на площадях, гремят выстрелы убийц… Страх и предательство. Военные делят между собой власть. Отчаяние кружит над городом… Казалось, тонет в океане громадный пассажирский корабль… От того, что происходило на экране, цепенело сознание, сбивалось дыхание. Страх тяжелил мышцы рук и ног. Отчего возник такой шоковый эффект?! В последнее время возросло ощущение опасности. Слухи обретали реальность, и наоборот — реальность вязла в трясине молвы и слухов. То, что происходило в самой «Кроне», отзывалось слабым эхом глобальных процессов, происходящих в стране, раздираемой конфликтами. Пустые магазины, толпы беженцев на улицах, бандитский беспредел, безденежье и отчаяние людей. И сам город, некогда краса и гордость Европы — Северная Пальмира, — своими обветшалыми домами, разбитыми улицами, словно изнасилованный, лежал под пологом пронзительно прекрасной августовской ночи, прошитой посвистом одинокого соловушки…
В гостиную вошла Лиза, остановилась на пороге.
— Переворот, — Феликс не сводил глаз с экрана.
— Доигрались, — Лиза присела у двери на стул, по-бабьи скрестив руки у груди.
Так они просидели до конца фильма. Тихо, неподвижно. И еще какое-то время, уже перед слепым экраном, казалось, все еще дымящимся смрадом. Подавленные и растерянные.
— Мне страшно жить в этой стране, — проговорила Лиза. — Мы плохо кончим, Феликс, я чувствую.
Феликс подошел к Лизе, обнял ее гибкие плечи. Обычно зеленые глаза жены сейчас посерели, расплылись в тоске. Жалость и нежность овладели Феликсом…
— Уедем из России, Феликс, — продолжала Лиза. — Ты талантливый, умный.
— И связи завелись, — в тон подхватил Феликс. Мгновение назад он и не думал об этом.
— Выплывем, Феликс, не пропадем, — Лиза прикрыла ладонь мужа длинными холодными пальцами. Феликс встряхнул головой, отгоняя наваждение.