Больше не думал он о покинутом крае. И о райских кущах, которых лишился его отец. Он не щадил сил, добиваясь, чтобы новая земля как можно лучше плодоносила, и в этом находил себе помощников. Семья его все увеличивалась. У него рождались сильные и здоровые мальчики, похожие на отпрысков бога, и бледнолицые девочки, которые, совокупляясь с мужчинами, плодили ему внуков. Их покой ничто не нарушало. Лишь изредка раздавались в горах предсмертные вопли белокурых людей: их всех до одного убили смельчаки. Мехиаель, Мафусал и Ламех охотились на диких зверей, Иавал разводил скот, построил город и раскинул шатры для многочисленных потомков. А Тувалкаин прекрасно ковал орудия из меди и железа. Они жили, ели и спали, убивали и совокуплялись — были счастливы.
К ста годам Каин был крепкий, как дуб. Когда он смеялся, сверкали все тридцать два его зуба. Ни один волосок у него не поседел. Вечером присаживался Каин на камень. Иувал, самый любимый его сын, который изобрел гусли и свирель, играл ему. Каин тоже любил гусли и свирель.
В эти часы, размышляя о своей жизни, он находил ее безукоризненной и прекрасной. Счастье его непрерывно росло. Он дожил и до тех дней, когда его внуки посадили своих внуков ему на колени, и умер, удовлетворенный, в глубокой старости, ведь он видел, что умножился в потомках и что они завладевают землей.
СУДЬЯ
Первый свой приговор Янош Юдаш вынес в возрасте двадцати девяти лет. Он осудил на полгода тюрьмы девятнадцатилетнюю девушку, которую обвиняли в растрате. Стоял хмурый февральский день, в зале суда было душно и пыльно, в воздухе плавал тяжелый запах старых платков и заношенной обуви. Судья сам был рад, когда наконец оказался на улице и полной грудью вдохнул свежий, студеный воздух. Только тут он заметил, что у него немного болит голова. Зимнее серое небо легло на усталый лоб, как огромное мокрое полотенце. Он торопился домой, обедать.
— Сколько ей дали? — спросила мать.
— Шесть месяцев, — равнодушно ответил судья.
Мать покачала головой: не многовато ли?
— Все очень просто, — объяснил ей судья с улыбкой. — Подсудимая ни за что не хотела признать за собой вину. Вот это упрямство и определило ее участь.
— Она же бедная.