Отец и теперь представлялся Каину огромным, как гора. Сильным, могущественным. Как в детстве, когда поднимал его, малыша, на своей ладони. И то, что впоследствии отец от него отвернулся, причиняло Каину невыразимую боль. Правда, тот уступил ему все плоды земли, которые выращивал на здешних тощих скалах. Но с землей этой Каин тщетно боролся. Она куда страшней драконов и мамонтов. То, что удается у нее вырвать, побивает град, иссушает солнце, и тогда опадают хилые, червивые плоды. Под ногами желтая сушь, над головой чистое синее небо. И мрачный хохот грозы. Но гроза не умеет гневаться так, как отец. Его слово внушительней, громче, злей. По ночам оно проникает сквозь скалы. От его тяжелых шагов дрожит земля. Во сне Каину слышится иногда, будто отец зовет его; Каин вскакивает и, сонный, обеими руками принимается скрести землю…

Боязливо брели они рядом, как скоты подневольные, — мужчина и женщина. Оба были подавлены. Каин взглянул на землю, потом на небо.

— Я! — закричал он, показывая свои натруженные руки, грудь, бедра, бесплодно изнуренные. — Я! — он принялся бить свое проклятое тело. — Я!.. — не в силах вымолвить больше ни слова, беспомощный, застыл он на месте.

Жена с плачем его покинула, а он рухнул на землю, залитую бурным потоком солнечного света.

Каин думал о своем младшем брате. Где сейчас Авель? Поднимается, наверно, по склону холма, гонит в поле стадо, а потом будет полеживать в тенистом лесочке. Поэтому он такой бледный. И руки у него белые, нежные. А волосы русые.

Каин то закрывал, то открывал глаза, но неизменно перед ним возникало лицо брата, бесконечно преображающееся, и он в страхе попытался отпугнуть призрак. Каин видел когда-то, как сладкое молоко капало из разинутого рта Авеля, а потом как он, маленький пастушок, мирно спал, голый и белотелый. Авель всегда был такой, мало изменился с годами, даже волосы не потемнели. Его, правда, постоянно опекали. Каину вспомнилось также, как путь им преградил вепрь; братишка вцепился в Каина, который своим телом его заслонил. Авель был меньше, слабей. А теперь толще. И очень ласково умел улыбаться. Вечно улыбался.

Он улыбался и тогда, когда отец, их отец, поцеловал Авеля в лоб, а его, старшего сына, оттолкнул от себя. Здесь, должно быть, кроется непостижимая тайна. Каин пробовал ее разгадать. Тщетно ломал голову… Он был поглощен воспоминаниями, в памяти всплыло детство, когда отец еще любил его. Как счастливо жили они тогда в этом огромном мире! Они вдвоем. Отец и он. Первый и второй мужчина. Не может все-таки быть, чтобы отец его разлюбил. Кто-то стоит между ними. Каин снова подумал о брате, увидел его улыбающееся лицо и почувствовал такую боль, что взвыл от отчаяния.