Какое-то время он еще следил за тем, как опускается на дно, как угасают, тупеют рассудок и вкус. Потом перестал следить, перестал что-либо чувствовать. В кафе он обосновался на зеленом, цвета тины, мягком диванчике. Пил тепловатый кофе и курил душистые сигары, просиживая там часами рядом с незнакомым господином. Он понял, что господин этот — человек простой, но бесконечно славный и что не так уж и глупо все, что он говорит. Ведь, в сущности, он прав. Пожарные — самые смелые люди на свете, а самоубийцы — самые трусливые, ибо смелость нужна не для того, чтобы умереть, а для того, чтобы жить.
КАИН
Мрачный, косматый стоял Каин, склонившись долу. А когда поднял голову, стал еще мрачней.
Его опаляло солнце. Он чувствовал запах своей обожженной кожи. Каин прокладывал борозды, камнем разминал комья, потом обеими руками быстро-быстро сгребал землю. Его ногти, обломанные, стершиеся от непрерывной работы, болели.
У земли здесь не было плоти, один остов. То и дело Каин натыкался на камни. Вокруг, насколько хватал глаз, все заросло дикой ежевикой и лопухами. Он раз за разом вырывал терновые кусты, которые, сопротивляясь, впивались ему в кожу, а когда он их выдергивал, шипели, как змеи. В слепящей пыли то здесь, то там мерцали тускло-фиолетовые огоньки репейников.
Усталый, смертельно усталый, Каин остановился, понурив голову. Работать он начал еще ночью, при лунном свете. И с тех пор ни разу не передохнул.
Пришла жена.
— Ну что, был он тут? — спросила она.
— Нет, — глухо ответил Каин.
Оба замолчали. Смотрели вдаль и думали об Авеле. Опять они ждали его напрасно…