По комнате летал грузный шмель, его басовитое монотонное гудение еще подчеркивало тишину. Потом они говорили уже о второстепенных вещах.

Вилма вышла из номера с пылающими щеками и блуждающим взглядом — словно после жаркого свидания. Волосы свисали ей на глаза, шляпка съехала набок. По дороге домой она задыхалась, глотая горечь, и едва не теряла сознание, ее тошнило от отвращения к себе и к миру. Она рада была бы исторгнуть из себя боль, будто обильный обед, приготовленный из негодных продуктов.

Она дала себе слово, что никогда больше не придет к бывшему мужу. Какой смысл в таких разговорах, они только бередят застарелые раны.

Но однажды, когда она шла по улице, рядом с ней, неизвестно откуда взявшись, вдруг оказался Иштван. Он даже не поздоровался с ней — заговорил, словно продолжая начатый спор.

— Сегодня я с ним расплатился, — тихо сказал он ей на ухо.

— С кем?

— С Гашпареком.

Вилма вздрогнула, словно ужаленная. Не будь вокруг столько народу, она бы наверняка закричала.

— Да, — сказал Иштван, — он прислал счет. У него все же хватило такта не сделать этого сразу.

— Замолчите, ради всего святого.

— Я должен был сообщить вам об этом. Ведь так мы условились, вас это тоже касается. Счет на пятьсот шестьдесят крон.

Вилма отвернула лицо, но он, еще ближе нагнувшись к ней, заговорил:

— Вы считаете, это много? Нет, столько ему полагается. Если мы не оплатим счет, он добьется своего через суд. В конце концов, он ведь трудился, в буквальном смысле этого слова… сколько раз приходил к больному. Труд врача нужно оплачивать так же, как труд слесаря или другого ремесленника. Я дал ему шестьсот крон и получил сорок сдачи.

Он раздраженно потыкал тростью асфальт и продолжал:

— Чувствует себя господин Гашпарек великолепно. Красный, толстый, довольный; живот вдвое больше, чем раньше. И на цепочке болтается все тот же футляр для карандаша. Помните?

Иштван заговорил торопливо и сбивчиво:

— Как подумаю, что он как ни в чем не бывало продолжает практику… телефон постоянно звонит, доктора Гашпарека зовут к больным, доктор Гашпарек, уважаемый человек, гуляет по улицам… просто кричать хочется. Охотник… знаменитый стрелок… Жирное, мерзостное чудовище, — повторил он несколько раз кряду, — кровопийца… злодей… Злодеи вовсе не таковы, какими их показывают на сцене, они такие вот, спокойные и довольные жизнью. И называют их — дядя доктор…

Вилма тронула его за рукав. Они стояли перед каким-то кафе, вокруг было людно, прохожие стали уже оглядываться на возбужденно беседующую пару. Они поспешили уйти, пока вокруг не образовалась толпа.