1
Вот что рассказал мне мой русский друг.
Два года тому назад пришел ко мне как-то летом мой соотечественник, эмигрант. Это был высокообразованный человек, выдающийся юрист, когда-то член московского кассационного суда.
В то время он работал на небольшом заводе в окрестностях Будапешта, сдельно, на почасовой оплате. Хотя ему шел уже седьмой десяток.
Войдя ко мне, он сел. И сказал:
— Вот, пришел объявить тебе: я женюсь.
— Ты, дружище? — не скрыл я удивления, косясь на его убеленную сединами голову.
— Да, я, — кивнул он, улыбаясь, но тут же лицо его помрачнело. — Знаешь, сынок, не хотелось бы мне в час смерти быть одному. Жить одному плохо. Но одному умереть, в одиночестве встретить час смерти еще хуже.
Против этого печального довода у меня не нашлось слов.
Он тоже помолчал немного. Потом рассказал, что познакомился с одной девушкой, она из Вены, работает на том же заводе. Ее-то и берет он в жены.
Женившись, он меня с ней познакомил.
Это была приятная белокурая женщина, намного моложе его, сама простота и непритязательность.
Когда-то и она видала лучшие дни. Родом она была из зажиточного венского семейства.
Я говорил с нею немного. Однако глаза ее так и лучились добротой, самопожертвованием, они откровенно признавались в том, что замуж она пошла из душевного сочувствия: ей хотелось скрасить последние годы старого моего друга.
2
И они жили себе, поживали, как и все подобные им рабочие люди, которых свела судьба на чужбине.
Рано утром вместе шли на завод, вечером вместе возвращались домой. Дома пили чай, беседовали.