— В мамину комнату, — пояснила Петра. Она небрежно приветствовала удивленных детей, которые смотрели им вслед. Они шагали по все новым проходам. Перед одной из смотровых комнат сидела на скамейке маленькая женщина, которая сложила руки.

— В операционной у ее старшей дочери в данный момент берут клетки спинного мозга для младшей сестры, — прошептала Петра.

Они вошли в служебный кабинет Юдифи Ромер. Глаза Петры сверкали.

— Можно мне? Пожалуйста, мама!

Доктор Ромер кивнула.

Петра отворила дверь белого шкафа. На внутренней стороне двери Фабер заметил помещенную в прозрачный файл газетную статью. Он подошел ближе и прочитал свое имя под заголовком «Мне хотелось плакать». Сверху он увидел, что это было воскресное приложение к газете «Райнишен пост» от 5/6 июля 1980 года.

— Вы помните об этом? — спросила Петра.

— Нет, — сказал он. — Абсолютно. Я в своей жизни написал столько статей, знаешь ли… Сотни…

— Прочитайте ее! — сказала Петра. — Мама и я оставим вас одного. Я должна пойти с ней на обследование. Она вернется. — Дверь захлопнулась за матерью и ребенком.

Фабер подошел к дверце шкафа и с возрастающим чувством неловкости начал читать отдельные отрывки:

Дорогие дети, ваши родители пригласили меня, чтобы я прочитал вам отрывки из моих детских книжек. Я это сделал. Я пришел к вам с многочисленными книгами и пластинками, на которых содержание книг еще увлекательнее разыгрывается актерами. Вы очень радовались и громко аплодировали. Но я едва мог читать, так сильно мне хотелось плакать. И вот, когда я не мог больше читать, мы включали проигрыватель. Ваши отцы — врачи, каменщики, водители грузовиков, адвокаты — мужчины почти всех профессий. Но у всех у вас одно и то же заболевание. Эта болезнь называется рак… Вас около двухсот пятидесяти, тех, которые лечатся в детской клинике КС II при университете Дюссельдорфа — пятьдесят в постоянном стационаре, остальные амбулаторно. Некоторые из вас должны проходить лечение каждый день, другие каждые четырнадцать дней, третьи — каждые три месяца. Тридцать три процента больны лейкемией, четыре-пять процентов больны раком лифмоузлов, у двадцати процентов опухоль в мозге, у семи процентов нейробластома, у остальных раковые заболевания различных органов. Вы — это и младенцы нескольких месяцев от роду, и молодые девушки и юноши семнадцати-восемнадцати лет. Старшие среди вас знают, что с ними происходит. Малыши не знают этого. Химиотерапия и хирургия — это основные способы лечения. Вам дают препараты, препятствующие размножению клеток, через инъекции в вену или в форме таблеток. Эти лекарства значительно снижают сопротивляемость вашего организма, поэтому вас постоянно сопровождает одно или несколько заболеваний. Случается, что у вас выпадают все волосы. Или ваши маленькие ножки внезапно не могут вас больше держать. Самые-самые несчастные среди вас больше не могут видеть и больше не могут говорить, к некоторым нельзя даже прикоснуться, так как малейшее давление вызывает кровотечение… У вас очень, очень хорошие врачи — их четверо. И пять медсестер. Они первоклассные. И ваши родители тоже. И все же то, как вы живете, как вы вынуждены жить, как вынуждены жить ваши родители, врачи и сестры, то, чем вы питаетесь, — это один из самых грандиозных скандалов, которые я знаю, а знаю я их целую кучу. То, что с вами происходит — это ужасный, ничем не объяснимый скандал, от которого просто перехватывает дыхание… Ваши бедные родители просили одного влиятельного политика посетить вашу клинику, чтобы получить представление о масштабе скандала. Влиятельный политик не пришел. Я читал письмо, которое он написал вашим родителям. Я не забыл о ваших заботах и нуждах, писал этот господин, цитирую дословно: «…Я считал более целесообразным лично проследить за тем, чтобы условия проживания больных раком детей и их родителей могли измениться к лучшему относительно быстро». Относительно быстро! То, что что-то изменилось к лучшему не заметили ни дети, ни их родители, ни врачи, ни сестры. Все врачи продолжают работать в одной-единственной комнате, которая по размерам не уступает, быть может, только ванной комнате. Здесь они сидят за микроскопом, пишут отчеты, разговаривают по телефону. Ни черта они не заметили изменений к лучшему! В соответствии с планами Министерства по строительству новое здание детской клиники должно быть сдано под ключ только в 1995 году. Тысяча девятьсот девяносто пятом году! Через пятнадцать лет! Пятнадцать долгих лет, если чиновники одержат победу, дети, персонал и родители будут жить в нечеловеческих условиях… Еще целых пятнадцать лет только что прооперированные дети из хирургии будут каждый день снова вынужденно возвращаться в этот ад. Еще целых пятнадцать лет дети из окрестностей Дюссельдорфа будут вынуждены ютиться здесь, так как ближайшая подобная больница расположена в Мюнстере (и у них дела идут нисколько не лучше). До 1995 года этот скандал должен продлиться. Это действительно должно так продолжаться и дальше? Ваши родители, милые бедные дети, люди спокойные и с безграничным терпением. Они пытаются помочь себе сами при помощи «Родительской инициативы», они устраивают ярмарки, они надеются и молятся, что все изменится к лучшему. Но однажды — и это случится скоро, потому что время поджимает! — надежды и молитвы отступят на второй план, и, черт возьми, в прекрасном городе Дюссельдорфе, где живет столько богатых людей и столько умных и проницательных политиков, должно что-то произойти, должно, должно, должно!