— А, попался! — слева навалилась Ия. — Жену потерял, так новую ищи.

— А, засватаем! — справа Светлана на пустом рукаве повисла, больно поприжала. — Не с попом, так с лешим.

Федор вынужден был остановиться и встряхнуть плечами. Но Барбушата — поистине лешихи, если уж им давать отряховку, так двумя руками, без жалости. А так они только хихикали, потирая носы о его со вчерашнего небритые щеки. Федора зло взяло:

— Да брысь вы, толстомясые!

Им такие окрики для забавы. По деревне уже всей троицей идут, в обнимку. Федору в окна встречных домов смотреть стыдно, а Барбушатам что? Повизгивают и что-то свое, тоже законное, требуют, какие-то неоплаченные трудодни. Не будь он председателем, он бы и одной рукой снегу им под юбки насовал — да и ступайте, девки, с богом! Но Барбушата мало что девки, они еще и лошади тягловые, лучшей, считай, военной породы. Не мог Федор разбрасываться таким добром, обидеть не посмел, только поводья им, кобылкам необъезженным, немного укоротил, так и сказал:

— На трудодни вы и это… это самое… когда-нибудь получите, а сейчас валите-ка от меня прочь.

Тут уж он как в рукопашной плечами повел, и Барбушата посыпались на стороны. К конторе в одиночку подходил, но все же глазастая Капа-Белиха, на зависть бабам выходя из проулка под ручку со своим Семеном Родимовичем, возню на снегу приметила, а потому и поклонилась особенно лукаво:

— Наше вам здравствуй, Федор Иванович. Две ночки без жены маешься, а?

Вслед за ней смешно вынужден был поклониться и Семен Родимович. От этих утренних приветствий Федор на крыльцо пулей взлетел, сам себя в ствол вороненый вбил и собственной головой выстрелил:

— Все, бабоньки! Навоз возить начинаем!

— Наво-оз? Начина-аем! — не очень-то обрадовались его уличные ухажерки. — А где обещанные трудодни?

— Рыбка-то где? — на свой лад подхватила и старая Барбушиха. — Никак потерялась вместе с женой?

— Ничего, найдем, — скрепя душу, пообещал Федор. — Все найдем, все будет, дайте срок, даже хорошие такие трудодни этим толстомясым! — походя пришлепнул он одной и другой, чем и сбил, наверно, в смех обратил дальнейшие расспросы.

Можно сказать, наряд прошел тихо, хотя обещанная рыба вместе с Марьяшей и его Марысей вторую ночь где-то ночевала. Даже когда он сказал: «Пяток бревешек пускай каждый привезет для навозной дороги», — роптать особо не стали, побубнили, как обычно, и разошлись на работу.

Федор и задержался только со своими главными мужиками, Семеном Родимовичем и Митей.

— Вам-то чего говорить? — проводил их немного в сторону кузни. — Без вас навоз не вывезти.