— Вот, почитай, тебе должно понравиться.

Вот так просто. Мои слова она не редактировала, не направляла и не подвергала цензуре. Она не входила в Режим Учителя, не просила меня рассказать, что я подумала или записала в отчет, и она не превращала подарок в упражнение. Она сделала самое щедрое и невероятное — дала мне поэзию.

На заметку будущим Суейнам: чтение антологии поэзии в институтском дворе — хотя теперь есть прецедент и такое занятие может казаться естественным и ничем не примечательным для Суейновых Умов, — не является лучшим средством от жуткого кошмара, каким является юношеский возраст. Чтение стихов стало клеймом на моей судьбе. В Техе это классифицировали как из ряда вон выходящую странность и оставили меня в одной компании с Киерой Мерфи, Поедательницей Крайолы, и Кэнис Клохесси, Страдающей Запором, в чьем уникальном случае дерьма не случилось.

Я потеряла навыки разговора. Я не получила ни одного приглашения на вечеринку по случаю дня рождения, — нет, был один-единственный раз, когда мистер Малвихилл, который женился на восточном ветре[654] по имени Ирен, позвонил ей с целью досадить и сказал, что пригласил весь курс на четырнадцатилетие своей дочери Шинейд.

Я не пошла, и мне было все равно. Потеряв брата, я потеряла больше, чем полмира. Я осталась внутри чего-то узкого, словно на поле книжной страницы, и на том поле параллельно основному тексту я напишу маргиналии[655].

Глава 2

Глава 2

Нас четверо в чистилище[656], в существование которого я не верила, пока не оказалась в нем. Я тут самая молодая. Элинор Клэнси самая старая. У нее необычайного размера коричневый парик, как у мисс Топит в «Мартине Чезлвите». Она говорит «О, милая» мне и медсестрам, и когда они поднимают ее с кровати, я отвожу взгляд, чтобы не видеть ее тонкие голени, — кажется, они вот-вот с треском переломятся. Миссис Мерримен вообще не разговаривает. Она говорила, когда ее привезли, но потом замолчала — слишком расстроена тем, что находится здесь. Она хочет оставаться в настоящем мире, где ее Филип нуждается в ней и не справится без нее. Она не хочет быть в этом промежуточном месте, ни здесь, ни там. Миссис Мерримен лежит у стены и тонким голосом жалуется ей и причитает, пытаясь задушить подвывающие рыдания, а мы притворяемся, что не слышим их. Джеки Феннелл — лидер группы поддержки, заводила и вдохновительница. Она похожа на одну из тех актрис, которых приглашают для участия в телевизионных больничных сериалах. Ничего плохого не может случиться с вами, когда вы так великолепны. «Lucozade»[657] Джеки — белое вино, Бенни проносит его тайком, так что она не может угощать нас, но могла бы раздобыть для меня шоколад «Green & Black’s»[658] и лак для ногтей «Glamour» или «Magenta», если бы я захотела. Однако все мы здесь для чего-то другого. Вы даже не можете представить себе, сколько всего может пойти не так, как говорит Тимми.