Один раз это уже вышло на поверхность – год назад, когда Лейла удостоилась интервью в “Коламбиа джорнализм ревью”. Когда поинтересовались ее отношением к утечкам, она довольно резко прошлась по “Солнечному свету”. Том, прочитав интервью, расстроился. Зачем настраивать против себя искренне верующих в интернет, которым больше нечем заняться, кроме как превратно истолковывать критические доводы тех, кого они называют “луддитами”?[48] Разве “Денвер индепендент” не так же сильно связан с интернетом, как “Солнечный свет”? Зачем навлекать на себя дешевые нападки? Лейла подумала, но не ответила: Ты мне ничего не рассказываешь – вот зачем.

Продолжая в тот вечер свою подогретую “манхэттеном” тираду, она перешла к засилью мужчин в Кремниевой долине, к тому, как она, эта долина, эксплуатирует не только женщин-внештатниц, но и женщин вообще, соблазняя их новыми технологиями, облегчающими треп и пересуды, давая им иллюзию значимости и продвижения вперед и сохраняя при этом контроль над средствами производства: фальшивое освобождение, фальшивый феминизм, насквозь фальшивый Андреас Вольф… Пип перестала есть и с несчастным видом опустила взгляд в тарелку. Наконец Том, тоже изрядно набравшийся, перебил ее.

– Лейла, – сказал он, – ты, кажется, думаешь, что мы с тобой не согласны.

– А вы согласны? Пип – согласна? – Она повернулась к Пип. – У вас есть мнение на этот счет?

Глаза Пип расширились, но взгляд так и не оторвался от тарелки.

– Я понимаю, почему вы так говорите, – сказала она. – Но мне кажется, работа есть и для журналистов, и для организаторов утечек.

– Вот именно, – подтвердил Том.

– Ты думаешь, Вольф с тобой не соперничает? – спросила его Лейла. – Тебе не кажется, что соперничает и побеждает? – Она опять повернулась к Пип. – У Тома с Вольфом есть история отношений.

– В самом деле? – спросила Пип.

– Мы познакомились в Берлине, – сказал Том. – После падения Стены. Но это не имеет отношения к тому, что мы обсуждаем.

– Совсем-совсем не имеет? – усомнилась Лейла. – Ассанжа ты терпеть не можешь, но Вольфу почему-то все спускаешь. Все ему всё спускают, носят его на руках, прославляют как героя, спасителя, великого феминиста. Но я не верю этому ни на грош. Особенно феминизму его не верю.

– Никому из организаторов утечек за последние десять лет не удалось нарыть больше, чем ему. Значимые и очень разные сюжеты. Ты потому злишься, что он преуспел не меньше, чем мы.

– Выложить селфи стоматолога, который тычет своей штуковиной в лицо усыпленной пациентке? Пожалуй, можно назвать этот поступок феминистским. Но тебе не кажется, что можно подыскать ему название и поточнее?